Быть зверем
Шрифт:
Руис достал из своего мешка какие-то травы, растер их ладонями в порошок и, бросая щепотки полученного зелья в костер, начал тихо петь. Его голос то затихал, то становился громче, тело ритмично покачивалось, а зрачки начали закатываться под веки. Я первый раз видел, как человек входил в транс, и зрелище это производило жуткое впечатление. Мы сидели с Ником, завороженно глядя на шаманский ритуал лакандона. Старик упал на землю возле костра, и его тело начало изгибаться так, что, казалось, сейчас переломается сразу же в нескольких местах. В какой-то момент я даже испугался, что он может убить себя. Пот градом струился по его лицу, а судорожно растопыренные пальцы цеплялись за мягкую землю, оставляя на ней глубокие, длинные следы,
– В сельве происходит много событий, понять умом которые невозможно, – устало начал говорить он. – Сельва… она все такая же, как и тысячу лет назад. Здесь все иначе, чем в том мире, где господствует человек. Иначе, потому что здесь живут духи. Много разных духов. И зачастую они вершат человеческие судьбы. Они не могут напрямую говорить с людьми, но способны посылать им знаки, наставляя на истинный путь, или говорят с ними через избранных ими людей – шаманов и тех, кто умеет слышать голоса. А иногда они приходят во сне, как это случилось с Ником. Духи бывают злыми, и они насылают всевозможные беды и болезни. Но есть еще добрые духи, которые помогают людям. Между добрыми и злыми духами идет постоянная борьба. Но даже добрый дух может разгневаться на человека, если тот поступает скверно. Вас ведет добрый, но очень разгневанный дух. Он защищает вас от беды, пока вы следуете по пути, указываемому им… Большего я вам сказать не могу.
Глава шестнадцатая
19 января 1904 года
«Я дошел! Наконец я достиг цели своего долгого и мучительного путешествия. Я стою на берегу огромного озера, в центре которого вижу искомый мной остров. Словно молчаливые стражи прошлых эпох, возвышаются на нем величественные пирамиды. Именно там, согласно легенде, сокрыта величайшая реликвия, способная даровать магическую силу страждущему. Мне же она дарует безбедную старость. Близится ночь, и сегодня уже не представляется возможным добраться до вожделенного острова, но завтра утром я построю плот и еще до полудня окажусь там».
– Чужеземцы скоро нагонят Балума, – сказал Чимаю подошедший Ах-Той. – Мы можем опоздать.
– Тогда в путь. – Чимай оторвал взгляд от катящихся вниз по сакбе голов.
– Неподалеку отсюда протекает быстрая река, – раздался за их спиной голос Кина. – Она течет вдоль сакбе, и если мы поплывем по ней, то сможем нагнать Балума раньше, чем его схватят белокожие.
– Мы потеряем время, строя плоты, – Чимай повернулся к Кину. – Лучше не рисковать.
– Нам не придется строить плоты. Там, – он указал рукой на заросли сельвы, – прямо у реки стоит маленькая деревушка, где мы сможем взять пирогу.
Как и говорил Кин, деревушка оказалась совсем рядом. Хижины лепились друг подле друга, возвышаясь над землей на высоких, прочных сваях так, чтобы в сезон дождей выходящая из берегов река не затопила их. Жители ее были рыбаками, обменивавшими свежую и вяленую рыбу на маис и прочие товары у земледельцев. Несколько больших и малых пирог сиротливо притулились к хижинам своих хозяев, а на высоких распорках сушились плетеные сети. Мальчишка, охранявший от вороватых птиц и обезьян коптившуюся на слабом дыму рыбу, первым заметил вышедших из леса воинов и испуганно закричал. Как и повсюду, случалось, что и в эту глухую деревушку порой забредали вражеские отряды, грабившие, убивавшие и уводившие в рабство ее обитателей. Но возникший было переполох быстро прекратился, когда вышедший вперед Кин прокричал, кто он и зачем пришел. Его хорошо знали здесь, а потому гостей приняли радушно, сразу же предложив еду и питье. Но Кин покачал головой, поблагодарил за оказанное гостеприимство и объяснил цель своего визита.
Столпившиеся вокруг жители деревушки с ужасом в глазах слушали его короткий рассказ о зверствах белых чужеземцев и мужественных гонцах-чонталях, направлявшихся в Лакамтун.
Они будут рады помочь, сказал седовласый старец и указал на пироги, позволяя выбрать любую. Кин достал из висевшего на поясе мешочка горсть бобов какао [23] , желая расплатиться за лодку, но старец жестом показал, что платы он не возьмет.
– Прими лодку в дар от нас, – сказал он. – Негоже наживаться на помощи давним друзьям, оказавшимся в такой беде. Но будьте осторожны на нашей реке, она чрезвычайно опасна.
23
Бобы какао высоко ценились древними майя и использовались ими в качестве денег.
Кин не стал терять времени. Еще раз сердечно поблагодарив жителей рыбацкой деревушки, он отобрал самую большую пирогу, способную вместить весь его отряд, и приказал воинам перетащить ее к воде. Когда все погрузились в нее, он еще раз выкрикнул слова благодарности, призывая богов позаботиться об обитателях деревушки и даровать им благополучие и легкую жизнь.
Длинная, выдолбленная из цельного ствола большого дерева пирога скользнула по воде от берега, и гребцы налегли на весла. Их сильные руки работали без устали, выводя тяжелую лодку на середину реки, где течение было наиболее быстрым, и вскоре деревушка скрылась из виду. Через некоторое время река стала уже, течение сильнее, а на поверхности неожиданно возникали огромные валуны, но гребцы ловко лавировали между ними, избегая опасных теснин. Сидевший на носу пироги индеец вдруг резко вскочил на ноги, едва не перевернув ее и что-то крича, – из-за шума бурлящей реки разобрать его слова смогли только сидящие рядом – начал показывать рукой вдаль.
На берегу, наполовину в воде, лежал человек, в котором зоркие глаза Чимая сразу же признали своего предводителя. Он недвижимо лежал на спине, прижимая к груди какой-то сверток. Набегавшие волны раскидывали его длинные волосы, едва не заливая рот и нос, но несчастный, казалось, совсем не замечал этого. Издали было неясно, жив он или мертв, но, когда пирога пристала к берегу и выскочивший из нее Чимай склонился над телом, Балум с трудом приоткрыл глаза и посмотрел на него.
– Я думал, что ты уже мертв, – едва размыкая губы, прошептал он и попытался улыбнуться.
– А я думал, что не успею к тебе. – Чимай тяжело вздохнул и, осторожно приподняв Балума, перенес его подальше от набегавших волн.
Положив обессиленного предводителя на мягкий песок, он начал осматривать его раны. Все тело Балума покрывали ссадины, синяки и порезы, правая сторона лица была изодрана, а почти оторванное ухо висело на тонкой полоске кожи.
– Камни, – прошептал Балум, закрывая глаза. – Я прыгнул вниз, и течение понесло меня, ударяя об острые камни. – Он закашлялся, и струйка крови сбежала с уголка его губ. – Внутри все разбито, кости переломаны.
– Мы понесем тебя на руках, – попытался успокоить его Чимай, но Балум остановил его.
– Не перебивай, у меня осталось слишком мало времени… Возьми сверток, в нем священный череп Каб-Чанте. Отнеси его в Лакамтун и передай Кабналю… Сними с моей шеи нефритовое ожерелье, символ семьи владык Акалана. Теперь оно твое. За верность твою и бесстрашие я нарекаю тебя братом своим, а потому ты сможешь говорить с Кабналем как равный… А теперь уходи… тебе надо спешить… Бог Смерти Ум-Цек, Владыка Черепов, уже идет за мной…