Бюро-13 (книга 1)
Шрифт:
– Ч-что т-там с Х-хассаном?
– Джордж клацал зубами.
– Л-летный к-комбинезон с электронагревом...
– пробормотала Джессика.
– А д-двигатели?
Минди прислушалась.
– Р-работают р-ровно.
Сильный треск заставил нас подскочить. За первым ударом последовал второй, и началась настоящая бомбардировка.
– Град величиной с бейсбольный мяч, - кратко сообщил нам пилот.
Теперь я понял, почему самолет такой тяжелый: наверняка обшит броней.
– Сначала мороз - чтобы не двигались, потом град - продырявить нас и корпус машины, - простучал
– Упадем и утонем. Примитивно, но умно.
– И совершенно бесполезно против такого самолета!
– с гордостью констатировал Донахью.
Надежды мои подтвердились: машина снабжена броней из стального сплава толщиной с целый дюйм, чтобы защитить нас от неистовства облачности. Я немного расправил плечи.
Вдруг левая стенка, где мы сложили палаточное оборудование, разорвалась и в образовавшееся отверстие проник кусок градины. С пронзительным свистом внутрь самолета прорывались клочья облаков. Наша кучка быстро распалась. Я сгреб одеяло, чтобы заткнуть им дырку, но тут встал Донахью и полил отверстие из огнемета, яростным огнем уничтожая последние остатки злобных испарений.
– Латайте дыру!
– Своим криком он перекрыл оглушительный рев.
Минди мгновенно вырезала мечом квадратную пластинку из металлической обшивки сиденья, а Ричард, под непрерывным заградительным огнем, способом левитации послал ее на место.
Нам хватило минуты, чтобы заделать заплату с помощью небольшого ацетиленового факела, и Донахью прекратил действие своего внушительного оружия. В салоне непереносимо воняло сжиженными бензиновыми испарениями, зато все мы остались живы. Мысленно я взял на заметку: представить святого отца на повышение.
– С этим справились, даже слишком легко.
– Подозрительный Ричард смахивал иней со своей гвоздики - она уже стала розовой.
– Однако потеплело, - заметила Джессика.
В самом деле, в самолете было отнюдь не холодно.
– Следующим номером - испытание жарой, - сделал вывод Джордж. Логично. Слабые потеряют сознание, загорится дерево; может быть, даже взорвется запас топлива.
Скидывая вслед за плащом теплую куртку, Минди фыркнула:
– Вот спасибо, обрадовал!
Вскоре температура стала вполне комфортной, но ненадолго - она стремительно повышалась. Итак, предстоит новое испытание. Пока - приятное тепло... А теперь уже хоть тосты поджаривай... Ну а это уже температура кипения. Может, хватит? Мы разделись до белья, пот градом лил с наших блестящих тел. Небольшой ящичек, прикрепленный к потолку, снабжал салон прохладным воздухом; половину запаса воды мы вылили друг на друга. Зрелище полуобнаженных тел впечатляло, но, пожалуй, лучше обойтись без этаких эмоций... В одних боксерских трусах и кобуре через плечо, я стоял на вещевом мешке, чтобы защитить босые ноги от сковородки, в которую превратился пол. Вскоре пришлось избавиться и от трусов. Слава Богу, температура держалась на точке кипения. Скверно, но по сравнению с теми ощущениями, что мы испытывали, когда входили в защитный барьер облачности, - просто летний пикник.
– И это все, на что они способны?
– презрительно процедил Джордж, повязывая голову.
Теперь, когда он остался в одних шортах и ботинках, под складками жира угадывалась крепкая
– Жалкие дилетанты!
– согласилась Джесс, выливая на себя воду из фляги.
– Ни тебе тяжелой радиации, ни ультразвука. Реальность не изменилась, ничто не кристаллизовалось.
Ее мокрые трусики и лифчик сделались почти прозрачными. Внезапно я почувствовал острую необходимость отвернуться к стене и заставить себя думать о бейсболе...
– Не забывайте - это еще не главный удар!
– заявил совершенно голый Ричард, сложив на бледной груди тощие руки.
– Всего лишь небольшая брешь в наших физических и магических барьерах.
Перебирая в руках четки, Донахью - в одних трусах, пот градом катит по волосатому телу - мирно кивнул:
– Совершенно согласен! В незащищенном самолете мы все к этому времени превратились бы в трупы. Пока что эти потуги для нас что слону дробина.
Словно по сигналу все заряженное оружие на борту вдруг принялось одновременно палить. Пули летели в разные стороны, рикошетом отскакивая от металлических стен; пистолет в клочья разнес кресло, а огнемет поджег спальные мешки. Минди ранило в руку, мне поцарапало грудь, от сильного удара я повалился навзничь. Однако серьезных повреждений не произошло: противотанковые ракеты, подрывные заряды, атташе-кейс не заряжены.
– Слава Богу!
– облегченно вздохнула Джессика.
Отец Донахью возносил молитвы.
Ричард быстро вылечил наши с Минди ранения, и мы стали ждать дальнейшего развития событий. Постепенно температура снизилась до терпимой, потом до нормальной, и мы с облегчением вновь облачились в броню и комбинезоны. Раздеваться догола, может, и забавно, но только не во время боя.
Шум реактивных двигателей понемногу снизился, их ровное дыхание сменилось пульсирующим ревом моторов пропеллера. В самолете воцарилась относительная тишина, затем окна освободились от металлических задвижек и дверь в рубку пилота распахнулась. В проеме появился встрепанный капитан Хассан со своей великолепной, сверкающей белозубой улыбкой.
– Проскочили!
– радостно провозгласил он.
Вместо аплодисментов все бросились к иллюминаторам; возникла небольшая давка. Воспользовавшись привилегией командира, я уединился с Хассаном в рубке пилота и с любопытством огляделся: контрольных приборов раза в два больше, чем в обычном самолете таких габаритов, большинство мне неизвестны. Ящичек, где хранилась карта полета, почернел от огня; сиденье второго пилота вообще исчезло - очевидно, вырвано с корнем; пол усыпан гильзами от патронов. Да, славный капитан и сам поучаствовал в боевых действиях. Но всего важнее, что уникальное ветровое стекло уцелело - ни единой царапины.
Панорамный обзор цели нашего полета - острова - показал: внизу, под нами, мутное море, неимоверно загрязненное; сверху и по сторонам клубится проклятая облачность; прямо по курсу возвышается гладкий желто-коричневый утес - поднимается прямо из пенистой воды и входит в смертоносную облачность где-то высоко-высоко... Как ни напрягал я зрение, так и не углядел бухты, залива, пляжа - никакой площадки, где можно приземлиться. Хассан сдвинул фуражку и вопросительно взглянул на меня:
– Какие будут приказания?