Бюро «Канун», или Ужасы Ивота
Шрифт:
– Брат Булат!.. – с дрожью позвал Лунослав.
– Чего?
– Я… я задыхаюсь…
– А Черномикон? Найдется там чего на этот случай?
– Я… я его в комнате с бассейном случайно выронил… Когда ты меня, черт побери, дернул!
– Ладно, не гунди. Сейчас всё исправлю.
– И?.. И?!
– И как же я, ядрен батон, по-твоему, это сделаю, а?!
Неожиданно Булат почувствовал запах свежего хлеба. Приятный душистый аромат шел откуда-то сбоку.
– Лунослав? – шепнул Булат.
– Что?
– Давай-ка за мной! Хлебушек-то точно не простой был…
Булат бесстрашно пополз в темноту, ориентируясь исключительно на свой нюх. Вскоре аромат свежего хлеба ощутил и Лунослав. Через несколько минут они радостно замерли: впереди был едва заметный лучик рубинового света. Они торопливо подползли к нему и увидели, что потолок в этом месте просел, создав выход в засыпанный листьями узкий овраг. Булат первым выбрался наружу и помог вылезти напарнику.
– Господи! Наконец-то! – прохрипел Лунослав и обессиленно упал на старую листву.
– Это бюро «Канун», детка-а! Так-то, ядрен батон! – воодушевленно проорал Булат на весь лес.
– Чего вопишь-то?! А вдруг эти услышат, кто храм обрушил?
– А вот на это я как раз очень и очень надеюсь, – зло процедил Булат.
Немного поплутав, они вышли назад к машине. К их удивлению, в уазике их ожидал Черномикон, а возле колеса машины лежал еще один каравай – на земле. Булат сплюнул и поддал его ногой. Подозрительная выпечка отлетела и рассыпалась на порубленные мухоморы и поганки.
– Не понимаю, – задумался Лунослав. – Хлеб с пенька нас вывел, а хлеб с земли вернул Черномикон – и при этом он плохой?..
– А сам-то как думаешь, шаман-брат? – спросил Булат.
– Выходит, Черномикон – зло?
– К бабке не ходи! Так что огорчающие последствия – вопрос времени! Поехали-ка лучше, братец, в бюро – чайка с бутербродами навернем! Эх, красота!
После этого Лунослав и Булат отправились обратно в Ивот – заедать и запивать стресс…
Как видно из случившего, всё имеет свой исток и свои последствия – будь то хлеб на пеньке или страшилка у костра. Как минимум вам определенно стоит воздержаться от купания ночью в водоеме, особенно если перед этим вы произнесли такие слова, как «гробы» и «озеро». И уж, конечно, каждый из вас знает, что хлеб не встречается в дикой природе. К тому же с ним до вас вполне могла поиграть бездомная собака – или, что еще хуже, бездомный человек. Иначе говоря, в каждом из этих случаев вы можете столкнуться с так называемым эффектом «падающего бутерброда», когда в роли гастрономического казуса выступите вы сами…
Глава 5
Перед нами улица Новая Старого Ивота. Новое в старом. Очередная игра слов, очередная ирония. Однако в этом случае ирония бьет ключом, издеваясь над здравым смыслом, потому что все дома на этой улице – новые. Этакие мини-особнячки. Этакий мини-бомонд. Но давайте обратим внимание на дом под нетипичным номером «0».
В «нулевом» обитают Пимоненко – самодостаточная и матриархальная семья. Расположим ее членов в порядке значимости. Вот увядающий дед Агафон. Вот десятилетняя Вика. А вот и ее тридцатипятилетняя мама – Шурочка, высокомерная особа с узкими ноздрями, словно созданными для того, чтобы запихивать в них монетки. Ах да, с ними еще проживала старая трехцветная кошка по кличке Дульсинея. К слову, Шурочка ее на дух не переносила. Она вообще мало кого любила. Являясь в доме основной добытчицей, она же была в нём и главной кровопийцей.
Да, Шурочка Пимоненко терроризировала свою семью, но больше всего она, конечно, любила терроризировать мужские гениталии. И, если по какой-то причине ей этого не удавалось, горе в ее лице нисходило на домочадцев. И это был как раз один из таких дней…
Итак, улица Новая, Старый Ивот, поздний вечер…
Неудовлетворенная и оттого злая Шурочка зашла домой. Она сняла туфли и швырнула их об холодильник. Ничего, новые купит. Как назло, домашние уже спали, а Шурочке ой как хотелось на ком-нибудь сорваться. Тут к ней подбежала Дульсинея, и молодая женщина с удовольствием поддала ей ногой.
– Усато-блохастая лошадь! – взвизгнула Шурочка. – Еще затяжек на колготках своими лапищами понаделаешь! А ну, пошла, зараза такая!
На шум выбежала заспанная Вика. Увидев, что Дульсинея, хромая, убегает, девочка заплакала.
– Мама, зачем ты это сделала?! – всхлипнула она и забрала кошку к себе в комнату.
– Потому что могу! – крикнула ей вслед Шурочка.
Из зала выглянул проснувшийся дед Агафон:
– Нехорошо это – животинку бессловесную обижать!
– Тебя, калоша старая, спросить забыли! – огрызнулась Шурочка. – Дармоеды! То уроки вам, то лекарства! Я спать, и только попробуйте мне тут мяукнуть или кашлянуть!
Она поднялась к себе в спальню на втором этаже и закрылась. Она была зла, не удовлетворена, а еще она очень хотела спать. Выругавшись еще раз в адрес домочадцев, Шурочка переоделась, угрюмо легла в кровать и почти сразу уснула.
Наступила полночь, и молодая женщина раздраженно проснулась от чьего-то присутствия в спальне. Она включила лампу и с удивлением обнаружила, что в комнате никого не было.
– Кто здесь? Вика, если это опять ты со своими кошмарами, я тебе клок волос выстригу! – недобро пригрозила Шурочка.
Неожиданно кровать под ней затряслась. Шурочка попыталась спрыгнуть на пол, но с ужасом поняла, что руки и ноги ее не слушаются. Она была парализована. Кровать между тем поднялась в воздух, и Шурочка беззвучно завизжала. Дверь в комнату распахнулась, и на пороге показалась Дульсинея. Кошка, у чьей тени были вытянутые рожки, недобро посмотрела на женщину.
– Спаси и сохрани!.. Спаси и сохрани!.. – едва слышно прошептала перепуганная Шурочка.
Дульсинея по-хозяйски прошла в спальню, и дверь за ней сама захлопнулась. Кошка запрыгнула на грудь парализованной женщины, зловеще посмотрела на нее и протяжно промяукала:
– Три-и-инадцать ле-ет! Сро-ок!
После этого кошка лизнула Шурочке расширенные от страха глаза, и та забылась черным сном…
Наутро Вика обнаружила, что Дульсинея пропала. Она обыскала весь дом, заглянула в каждый уголок, но кошки нигде не было. Наконец зареванная Вика уселась на коленях у деда на кухне.
– Это всё ма-ама! Это всё она виновата-а! Это она ее так стукнула, что та убежала! – прорыдала девочка. – А вдруг наша Дуська больше не вернется?! А вдруг… а вдруг…
– Ну-ну, милая, – прошамкал дед Агафон. – Кошки такие животинки – погуляли, котят нагуляли, вернулись.