Бюро расследований Квина

Куин Эллери

— Хм! Симпатичная этическая проблема. — Эллери посмотрел на часы и нахмурился. — Мы пропустим матч, если не поторопимся! Знаете что, Сайм, мы передадим выкуп высшим властям. — Эллери усмехнулся и поднял телефонную трубку. — Администрация? Пожалуйста, пришлите двух надежных копов для охраны и соедините меня с ближайшим офисом ФБР.

Отдел невероятных преступлений

ТРИ ВДОВЫ

Для нормального рта вкус убийства отвратителен. Но Эллери — эпикуреец в подобных вещах и утверждает, что некоторые из его дел обладают ароматом, приятным для языка. К подобным опасным деликатесам он причисляет дело трех вдов.

Две вдовы были сестрами: Пенелопа,

для которой деньги не значили ничего, и Лайра, для которой они означали все, поэтому каждой требовалось изрядное их количество. Обе рано похоронили своих расточительных мужей и вернулись в отцовский особняк на Марри-Хилл, как все подозревали, с облегчением, ибо старый Теодор Худ был богат и щедр к дочерям. Однако вскоре после того, как Пенелопа и Лайра вновь заняли свои девичьи ложа, Теодор Худ во второй раз женился на леди, обладавшей весьма сильным характером. Встревоженные сестры немедленно вступили в битву с мачехой. Попавший под перекрестный огонь старый Теодор жаждал только покоя и со временем обрел его, оставив в доме трех вдов.

Однажды вечером, вскоре после смерти отца, слуга позвал пухлую Пенелопу и тощую Лайру в гостиную, где их ожидал мистер Стрейк — семейный адвокат.

Самые обычные фразы мистера Стрейка, казалось, слетали с уст судьи, но этим вечером он произнес: «Пожалуйста, сядьте, леди» настолько зловещим тоном, что речь, похоже, шла о преступлении, караемом виселицей. Леди обменялись взглядами и отклонили предложение.

Через несколько минут высокие двери со скрипом открылись, и в комнату вошла Сара Худ, опираясь на руку семейного врача, доктора Бенедикта.

— Сначала пусть говорят доктор Бенедикт и мистер Стрейк, — промолвила миссис Худ, окинув падчериц презрительным взглядом, — а потом буду говорить я.

— На прошлой неделе, — начал доктор Бенедикт, — ваша мачеха пришла ко мне для полугодового обследования. Учитывая возраст, я нашел состояние ее здоровья более чем удовлетворительным. Однако на следующий день она заболела — впервые за восемь лет. Я подумал, что она подхватила кишечную инфекцию, но сама миссис Худ поставила себе совершенно иной диагноз. Мне он показался фантастичным, но она настояла, чтобы я произвел определенные анализы. Я сделал это и выяснил, что она права. Ее отравили.

Пухлые щеки Пенелопы медленно порозовели, а худые щеки Лайры побледнели.

— Думаю, вы поймете, — продолжал доктор Бенедикт, обращаясь к пространству между сестрами, — почему я должен предупредить вас, что теперь я буду обследовать вашу мачеху ежедневно.

— Мистер Стрейк, — сказала старая миссис Худ, кивнув адвокату.

— По завещанию вашего отца, — резко заговорил мистер Стрейк, также адресуясь к равноудаленной от сестер точке, — каждая из вас получает маленькое содержание с дохода от недвижимости. Основная часть этого дохода достается вашей мачехе, покуда она жива. Но после кончины миссис Худ вы наследуете около двух миллионов долларов в равных долях. Иными словами, вы обе — единственные во всем мире, кто выигрывает от смерти вашей мачехи. Как я уже информировал миссис Худ и доктора Бенедикта, если судьба не предостережет вас от повторения попытки убийства, я посвящу остаток жизни тому, чтобы вы были наказаны по всей строгости закона. Фактически, я посоветовал миссис Худ немедленно обратиться в полицию.

— Ну так сделайте это сейчас! — крикнула Пенелопа.

Лайра промолчала.

— Я могла бы это сделать, Пенни, — со слабой улыбкой отозвалась миссис Худ, — но вы обе очень умны, и это может ни к чему не привести. Моей наилучшей защитой было бы вышвырнуть вас двоих из дома, но, к сожалению, завещание вашего отца этого не позволяет. Я понимаю ваше нетерпение избавиться от меня. Мой скромный образ жизни не соответствует вашей привычке к роскоши. Вы обе хотели бы снова выйти замуж и, обладая большими деньгами, легко могли бы купить себе вторых мужей. — Старая леди склонилась вперед. — Но у меня для вас плохие новости. Моя мать умерла в девяносто девять лет, а мой отец — в сто три года. Доктор Бенедикт говорит, что я могу прожить еще тридцать лет, и я твердо намерена это осуществить. — Она с трудом поднялась на ноги, продолжая улыбаться. — Я уже приняла определенные меры предосторожности, чтобы быть в этом уверенной. — И миссис Худ вышла из комнаты.

* * *

Ровно неделю спустя Эллери сидел рядом с огромной кроватью миссис Худ из красного дерева с пологом на четырех столбиках под беспокойными взглядами доктора Бенедикта и мистера Стрейка.

Женщину снова отравили. К счастью, доктор Бенедикт успел вовремя.

Эллери склонился к лицу старой леди, более походившему на штукатурку, чем на человеческую плоть.

— Ваши меры предосторожности, миссис Худ…

— Говорю вам, это невероятно, — прошептала она.

— Тем не менее это произошло, — весело сказал Эллери. — Поэтому давайте продолжим. Вы установили решетки на окнах вашей спальни и новый замок в двери, единственный ключ от которого постоянно находился при вас. Вы сами покупали себе пишу, сами готовили ее в этой комнате и ели здесь в одиночестве. Следовательно, яд не мог попасть к вам в еду до, во время и после готовки. Более того, вы сказали, что приобрели новые тарелки и столовые приборы, которые хранили здесь и к которым никто, кроме вас, не прикасался. Таким образом, яд не мог попасть в посуду или приборы. Каким же образом он попал в ваш организм?

— Вот в чем проблема! — воскликнул доктор Бенедикт.

— Которая, — добавил мистер Стрейк, — как кажется мне — и доктор Бенедикт со мной согласен, — больше по вашей части, чем по части полиции.

— Ну, я надеюсь разобраться в этом с вашей помощью, — отозвался Эллери. — Мне нужно задать много вопросов миссис Худ. Вы не возражаете, доктор Бенедикт?

Врач пощупал пульс старой леди и кивнул. Эллери приступил к расспросам. Женщина отвечала шепотом, но уверенно. Она купила новую зубную щетку и свежую зубную пасту. Зубы у нее еще натуральные. Она не любит медикаменты и не принимала никаких лекарств. Она не пила ничего, кроме воды, не курила, не ела конфеты, не жевала резинку, не пользовалась косметикой…

Истощив весь запас вопросов, Эллери поблагодарил миссис Худ, похлопал ее по руке и вышел с доктором Бенедиктом и мистером Стрейком.

— Каков ваш диагноз, мистер Квин? — спросил доктор Бенедикт.

— Ваш вердикт? — нетерпеливо осведомился мистер Стрейк.

— Джентльмены, — ответил Эллери, — обследовав трубы и краны в ванной и убедившись, что к ним ничего не могли подсоединить, я исключил последнюю возможность.

— И все же яд был принят орально, — заявил доктор Бенедикт. — Анализы это подтверждают.

— В таком случае, доктор, — сказал Эллери, — остается только одно объяснение.

— Какое?

— Миссис Худ отравила себя сама. На вашем месте я бы обратился к психиатру. Всего наилучшего.

* * *

Через десять дней Эллери снова оказался в спальне Сары Худ. Старая леди умерла. Третье отравление прошло успешно.

Узнав об этом, Эллери тут же заявил своему отцу, инспектору Квину:

— Самоубийство.

Но это не было самоубийством. Тщательное расследование, проведенное полицейскими экспертами с использованием всех ресурсов современной криминалистики, не обнаружило в спальне и ванной миссис Худ никаких следов яда или предметов, в которых он содержался. Презрительно фыркнув, Эллери сам осмотрел территорию. Но его усмешка исчезла. Он не нашел ничего, противоречащего показаниям покойной или находкам экспертов. Эллери расспросил слуг, безжалостно терзал плачущую Пенелопу и огрызающуюся Лайру, но ушел, ничего не добившись.