Бывшие. Я тебя отпускаю
Шрифт:
Ага, еще скажи — в любви признается.
Мне дико больно, я не привыкла к такому отношению со стороны мужчин. Но у всего этого есть четкая цена и время использования. Я не оскверненный пьедестал. Именно поэтому я делаю над собой усилие и поднимаюсь.
Выхожу из парилки и сразу же иду в душ. Смываю с себя все, что можно смыть. Закрываю глаза и даю сердцу секунду на забытие, а после выхожу.
В главной комнате по-прежнему полумрак. Никита нарезает круги в бассейне, и я спешу туда. Отчасти,
Опускаюсь по шею и отплываю к бортику. Никита выныривает и замечает меня. Не произносит ни слова, двигается к противоположному бортику.
Отпусти меня.
Я же вижу, как тебя ломает. Не давай этому сломать себя еще больше. И уничтожить меня.
— Ты женат? — спрашиваю я.
С матерью Жени все очень непонятно. Но ни Алевтина, ни другие коллеги ни разу не видели в школе мать девочки. Я интересовалась.
— Ты задаешься этим вопросом только сейчас? — хмыкает он, откидывая голову на бортик. — Не поздно ли проснулось твое благочестие?
— Не могу сказать, что это моя проблема, — говорю отстраненно. — Полагаю, если ты женат, то все это, — обвожу помещение взглядом, — должно волновать тебя больше, чем меня.
Молчит.
— Так и что? — не отступаю.
— Не беспокойся, — кривится в неискренней улыбке, — вырывать тебе волосы по этому, — копирует мое движение и обводит комнату взглядом, — поводу никто не будет.
Это ответ? Как это можно расценивать? Как да, я женат? Или нет, я не женат? Понятно одно — внятного ответа я не дождусь.
Порываюсь спросить о Жеке, но сдерживаюсь. Эта девочка не имеет ко мне никакого отношения, а свой человеческий и преподавательский долг я выполнила — подала сигнал. Все, что далее, не в моей компетенции.
Закусываю щеку изнутри. Что теперь?
Никита ныряет под воду и выныривает прямо возле меня. На его лице так много капель воды, руки чешутся поднять ладони и стереть их с лица. Запустить руку в волосы и сжать их.
Фадеев придвигается ближе и подхватывает меня под бедра, раскрывая и сажая себе на талию. Внутренней стороной бедра я чувствую его возбуждение. Подавляю тихий вздох, зажимаюсь.
Ник прижимает меня к бортику и сам прижимается сильнее. Без спроса целует. Водит большими пальцами по ребрам, как когда-то раньше. Успокаивая, отдавая свое тепло.
Ведусь на эту провокацию, убеждаю себя, что так мозгу будет проще справиться со всем, что тут происходит. Как там было? Если вы не можете предотвратить насилие, расслабьтесь и получите удовольствие?
Считается ли происходящее сейчас насилием?
Никита целует самозабвенно и очень страстно, при этом не причиняя ни грамма боли. Даже когда от оттягивает мою губу собственными зубами, я не ощущаю никакого дискомфорта. Все так органично и правильно, будто этот мужчина был создан для меня кем-то сверху.
Да-да, все очень правильно с маленьким напоминанием о том, что он платит деньги за все это. Нет тут никакой искренности и фонтана чувств.
После поцелуя Никита говорит хриплое:
— Держись.
И подхватывает меня на руки, вынося из воды. Я действительно хватаюсь за него. Из соображений безопасности, конечно же. Не более того.
Он держит меня, как трофейного медведя, пойманного в тайге.
Вижу направление его движения, понимая, что он несет меня в ужасно пошлую спальню с множеством зеркал.
— Пожалуйста, только не там, — молю его.
Никита останавливается, и я уже готова услышать ответ в духе: «Я заплатил тебе, поэтому это будет там, где я хочу». Но неожиданно он подходит к свободной части стола, поднимает с дивана ранее брошенную мной простынь и кидает ее на столешницу, а сверху опускает меня.
Если бы мы были парой, я бы наверняка пошутила эту тему:
— Хей, если бы ты заботился о моем здоровье, то отвел бы меня в место, которое кишит меньшим количеством хламидий.
— Ха-ха, в следующий раз так и сделаю.
Но мы не пара, поэтому я без лишних слов подчиняюсь.
Никита тянет руку к джинсам и достает оттуда презерватив, раскатывает его по члену и без лишних прелюдий толкается в меня. Я охаю и хватаю его за плечи, опускаю голову и кладу лоб на его плечо.
— Что такое? — с тревогой спрашивает он.
На самом деле, у меня слишком долго не было мужчины, поэтому, чтобы привыкнуть к значительному достоинству Фадеева, мне нужно некоторое время.
Если мы мы были парой, я бы сказала:
— Мне немного больно.
А он бы ответил:
— Тогда я буду очень аккуратным.
Но мы не пара, поэтому я отвечаю:
— Нет-нет, все в порядке, — и плевать, что голос у меня садится.
— Скажи это своей вагине, которая сжимает меня так, будто хочет задушить, — хрипит он.
Нет, мы по-прежнему не пара, но я чувствую, как жгут, стягивающий мое горло, сердце, легкие, душу и еще черт пойми что, развязывается и падает к ногам.
Никита начинает двигаться во мне. Аккуратно. Неспешно. И слишком нежно для того, кто еще пару часов назад говорил: «Я плачу тебе, а взамен ты забываешь слово нет».
Он целует мое лицо, шею, и я впервые за сегодняшний день отвечаю на его ласки. Этот вечер закончится, и, скорее всего, мы с Фадеевым больше никогда не увидимся. Я не хочу оставить себе неприятные воспоминания, хочу забыть его обидные слова и мерзкие ухмылки. Потому что, возможно, я дура, да, но мне кажется, что сейчас передо мной он настоящий.