Caged Hearts
Шрифт:
– Подожди, Эми. Успокойся, - остановил её Судзуки-сан.
– Что случилось, Хисао?
– а вот обращаясь ко мне он был уже совершенно серьёзен.
– Я не знаю. Мы бежали, а потом у меня заболело в груди, как в прошлый раз, но через несколько секунд всё прошло. Это было всего лишь трепетание или типа того, - я постарался приуменьшить свои проблемы со здоровьем, раз уж совсем не вышло их скрыть., хотя и понимал, что это глупо и более того - опасно для жизни.
Фельдшер нахмурился, будто сочетание "всего лишь трепетание" противоречило само себе.
–
– Я был осторожен, просто...
– я прикусил язык. Если подумать, то "я просто ввязался в гонку с членом команды по бегу" - не настолько хорошее оправдание, как я предполагал. Ксо, какой же я идиот... решил ощутить себя здоровым, да? Решил перед девушкой выпендриться? А о последствиях как обычно не подумал. Балда ты, Хисао.
– Что - "просто"?
– с непроницаемым выражением лица уточнил он.
– Ээ... в общем... Я гнался за Эми, - пряча глаз признался я, отчаянно надеясь, что мне удалось не покраснеть.
– Эми, это правда?
– Судзуки-сан сурово посмотрел на неё. Эми начала беспокойно ёрзать на месте, всем своим видом выражая умильное раскаяние. Какой кавай, а...
– Эм, ну...- В конце концов, так и не сумев сознаться вслух, она просто кивнула.
Фельдшер вздохнул, и устало потёр рукой лоб.
– Эми, тебе надо быть более внимательной к пределам возможностей других людей! Я не знаю, говорил ли он тебе, но у Хисао больное сердце, и заставлять его гнаться за собой было крайне безответственно.
– Эм, на самом деле это я начал, - признался я, видя, что Эми готова расплакаться от осознания вины. Но виновен-то в своём состоянии исключительно я, так что фельдшер отчитывал её совершенно несправедливо!
Фельдшер был ошеломлён моим заявлением.
– ЧТО?
– переспросил он таким тоном, что мне немедленно захотелось сказать ему, что он ослышался, но один взгляд на Эми - и я мужественно продолжил признание.
– Мы просто бежали, потом Эми начала отрываться, и я... подбавил, чтоб догнать её.
Судзуки-сан возвёл очи горе, бормоча молитвы о терпении какому-то из богов, затем снова опустил глаза на нас.
– Значит, вы оба тупицы. Нет, хуже того - клинические идиоты, что, между прочим, уже диагноз. Думаю, это послужит вам утешением, - сварливо заявил он.
– Теперь давай, Хисао. Надо убедиться, что сердце у тебя не собирается взорваться или что-нибудь в этом роде.
Я покорно подчинился и проследовал за ним в соседнюю комнату, где он убедился, что я действительно не собираюсь упасть замертво сию же минуту. Это известие обрадовала нас обоих.
– Как ощущения?
– фельдшер внимательно следил за моей реакцией.
– Я не знаю. Ничего особенного. Устал, но это, наверное, просто от пробежки, - развёл я руками. Я в самом деле уже не чувствовал ничего такого.
– Тебе придётся остаться здесь на несколько часов и отдохнуть, потом посмотрим, как ты себя будешь чувствовать, - велел он мне.
Я не собирался возражать и лёг на кушетку. После выговора, полученного от фельдшера в соседней комнате, зашла чудовищно несчастная Эми. Мне пришлось сдерживаться, чтобы рефлекторно не погладить её по голове как щенка. Сквозь закрытую дверь я не слышал, что он ей говорил, но уверен, что не любезности.
– Слушай, мне очень, очень жаль. Надо было мне быть осторожнее, - сказала она потерянным голосом.
– Эй, ты же знала. Ты не виновата, - попытался я утешить её. Не должны такие милые девушки так печалиться из-за меня. Я персонально протестую против этого.
Эми выглядела ужасно расстроенной и огорчённой, даже мои заверения не помогли ей взбодриться.
– Я хочу как-нибудь загладить вину, - она снова решительно кивнула.
– Так что мы с тобой обязательно перекусим вместе. Я тебе принесу, ладно? Что-нибудь очень-очень вкусное!
Я начал тянуть: "Тебе вовсе необязательно...", но затем заткнулся и молча кивнул, глянув на её лицо. Я реально начал опасаться получить передоз печального кавая.
– Отлично! Мы встречаемся на крыше, - девушка моментально повеселела и заулыбалась.
– "Мы"?
– уточнил я.
– Угу! - довольно подтвердила Эми.
– Погода прекрасная, и крыша - замечательное место для ланча.
– Понятно.
– Ты ведь придёшь, да? Не лишишь меня возможности возместить тебе ущерб?
– Эми опять применила свой коронный запрещённый приём - щенячьи глазки. Как будто догадывалась, что я точно не смогу ей отказать в этом случае. А я и не собирался отказываться.
– Конечно, нет, - горячо заверил я её.
– Здорово! Тогда увидимся!
– с этими словами Эми выскользнула за дверь.
Я болтался где-то между сном и бодрствованием, чувствуя себя совершенно измождённым. Судя по моим ощущениям, я был на грани физического и морального истощения. Нормально функционировали только органы чувств. С трудом сглотнув, я решил лежать настолько спокойно, насколько смогу, что в таком состоянии было вовсе несложно.
Фельдшер расхаживал туда-сюда по ту сторону занавесок. Я видел его тень, двигавшуюся в солнечном свете: он открыл в кабинете окна. На улице было ветрено. Чистые белые занавески развевались на лёгком ветерке, тяжело и медленно, словно волны. Свет вяло проникал сквозь них, наполовину поглощаясь тканью. Я закрыл глаза. Бриз на лице - как мягкая ткань занавесок...
Я, затаив дыхание, прислушивался к биению сердца, пытаясь игнорировать стук клавиш компьютера, на котором что-то печатал фельдшер. Сердце билось ровно. Блин, и недели не прошло, как я снова оказался в таком положении. На этот раз я сильно облажался. Надо было головой думать, а не изображать из себя недоделанную звезду спорта. И к чему, спрашивается, всё это геройство, будто в моём положении с такими вещами можно шутить? Это был просто рефлекс - отбросить мысли о болезни, удержать всё в себе. И заодно - показать себя во всей красе.