CalibreSourceFile_562edfc04d50d
Шрифт:
Да, любить женщину, от которой не смердит предыдущим мужчиной, удовлетворившим свою похоть. Обнимать ее всю ночь напролет. Испытывать не опустошенность, после того как потребности плоти удовлетворены, а нечто иное. Жить в предвкушении целой череды счастливых дней. Как все остальные мужчины.
Он посмотрел в глаза Эмили Мейтленд.
Она стояла в изножье кровати, прижимая покрывало к груди, и смотрела на него с нескрываемым отвращением.
— Поймите же наконец, что на свете есть только один мужчина, достойный моей любви.
Саймон
— И кто же этот счастливец? Тот самый Генри, который подарил вам Шекспира?
— Вас это не касается.
— Полагаю, этот Генри уже женат. Иначе к чему весь этот обман? А под прикрытием несуществующего мужа вы сможете спокойно жить со своим любовником, не опасаясь скандала.
— У вас, видимо, неиссякаемый запас всяких гнусных идей.
Ему хотелось схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть. Да как может женщина тратить свои чувства на мужчину, который не способен даже дать ей свое имя! Впрочем, это ее дело.
— Вы правы. Меня это и в самом деле не касается.
— Совершенно верно. — Она круто повернулась и, гордо вскинув голову, направилась к диванчику, волоча за собой шелковое покрывало.
— Эмили!
Она бросила покрывало на диванчик и посмотрела на Саймона.
— Что?
Он швырнул в нее подушку. Подушка угодила ей в грудь и свалилась на пол.
Он ответил улыбкой на ее гневный взгляд.
— Я подумал, что подушка тебе не помешает.
— Какое великодушие! — Она бросила подушку на диванчик.
— Спокойной ночи, любимая!
Она злобно фыркнула в ответ.
Он подавил смешок.
— Ты сама загасишь лампу, или сделать это мне?
Она обернулась.
— Не смей трогаться с места!
— Слушаюсь.
Она прошлась по комнате, гася свечи в настенных светильниках. Наконец подошла к масляной лампе, примостившейся на маленьком столике красного дерева возле самой постели. И когда лампа погасла, лунный свет хлынул в комнату сквозь окна, лег серебристыми квадратами на пол.
Мгновение она стояла возле кровати, озаренная лунным светом. Лицо ее было бледным и гладким, как свежие сливки. Кудри ниспадали на плечи каскадами темного огня. Она была так хороша, что дух захватывало.
Ему и раньше случалось, разнежившись, мечтать о доме, которого у него не было, о семье, о женщине, с которой он жил бы до конца своих дней. Пока судьба отказывала ему в подобной роскоши, но мечтать никому не возбраняется. И когда он поднял глаза на Эмили, то почти поверил, что она и есть его мечта.
Он схватил ее за запястье и не отпускал, как она ни старалась вырваться.
— Эм, не растрачивай свой огонь на мужчину, который никогда не будет по-настоящему твоим!
Она перестала сопротивляться и замерла, как лань при виде льва.
— Если хотите знать, у меня никогда
У Саймона камень свалился с души. Конечно, женщины лгут так же легко, как дышат. Однако он ей поверил. Потому что в тот момент, когда он взглянул на ее лицо, ему очень захотелось поверить в то, что ни один мужчина еще не был опален пламенем пылавшего в ней божественного огня.
— Я не настолько глупа, чтобы связаться с женатым мужчиной.
Он погладил большим пальцем ее запястье.
— Такие вещи случаются. Она облизнула губы.
— Я бы никогда не влюбилась в негодяя, предавшего свою жену.
— Любовь не всегда укладывается в рамки приличий.
— Вам не понять, что такое честь.
Она трепетала от его прикосновения, как пойманная птичка. Она была такой хрупкой. Он ощущал ее слабость и в то же время силу. Вера в собственную мечту, яркая, как солнечный свет, горела в душе девушки, и она вся светилась изнутри. У Саймона же на душе было темно, поэтому его и влекло к яркому свету.
— Скажи тогда, зачем ты выдумала Шеридана Блейка?
Она не сводила глаз с его пальцев, сомкнувшихся вокруг ее запястья.
— Мои родители настояли на том, чтобы Анна не выезжала в свет, пока я не выйду замуж.
Он коснулся большим пальцем ее ладони.
— Но ты так и не смогла найти человека своей мечты и поэтому выдумала его.
Она кивнула.
— Тогда мне показалось, что это очень хороший план.
— Но почему армейский офицер? Ведь он мелкая сошка.
— Я не настолько наивна. — Она высвободила руку. — Мой отец очень богат, но в глазах высшего света он торговец. Поэтому жениться на его дочерях аристократы считают ниже своего достоинства.
— Но ты ведь внучка покойного графа Каслрея.
— О да. — Эмили мрачно улыбнулась, и глаза ее блеснули золотом в лунном свете. — Моя бабушка позаботилась, чтобы я получала приглашения во все приличные дома и имела возможность должным образом показать себя на ярмарке невест.
Саймон нахмурился, услышав в ее голосе нотки горечи.
— Однако претендентов на твою руку было немало.
— Верно. Папино состояние оказалось куда весомее отсутствия подобающей родословной.
— Понимаю. Ты уверена, что мужчина, проявляющий к тебе интерес, просто охотник за приданым.
Эмили вскинула бровь и посмотрела ему в глаза.
— Именно так.
Саймон облокотился на подушку и некоторое время молча разглядывал ее.
— Подозреваю, что причина, по которой ты не вышла замуж, кроется в твоем собственном отношении к браку, Эм.
Она нахмурилась:
— В моем собственном отношении к браку?
— Ты видишь призраков там, где их нет и в помине.
— Пристало ли вам читать мне лекции о благородстве аристократического сословия?
Интересно, подумал он, что бы она сказала, если бы узнала, что он принадлежит к этому самому сословию. Наверняка он пал бы еще ниже в глазах этой юной леди. Впрочем, ниже некуда.