Царь-дедушка
Шрифт:
Библиотекарь взял листок двумя пальцами и снова всмотрелся в отпечатанное на нем неприличное слово. Судя по лицу парня, видел он в этот момент сонмы книг, идеально одинаковых, в каждом доме, в каждой лачуге...
Хорошо мы с ним, в общем, поговорили. Предметно. Я и идеей библиотечного каталога поделился (не все же Шантарамке монополию держать), и образец фолианта показал -- сделал себе еще в обители в качестве блокнота, да что-то как-то не воспользовался еще ни разу, -- и все что о печатном деле смог вспомнить рассказал: наборные шрифты, цветные иллюстрации и все такое...
Порешили на том, что вечером его папашка ко мне забежит на рюмку чая и мы обсудим с главой гильдии перспективы книгопечатания к обоюдной выгоде. Под конец я озадачил библиотекаря созданием собственно печатного станка -- один черт он в философы норовит податься, так пусть заодно и механику проштудирует попредметнее. У нас философия -- наука прикладная, а не только языком болтать.
– - Иди, покумекай над устройством.
– - напутствовал его на прощание я.
– - За столь выдающееся изобретение тебе, не иначе, сразу философа-кандидата присвоят.
– - Ах, ваше величество, но ведь в этом не будет никакой моей заслуги -- честь изобретения принадлежит вам.
– - Ишь чего выдумал.
– - я фыркнул.
– - Изобретение становится таковым, когда воплощается в готовом изделии, а я тебе так, общие пожелания о совмещении наборной печати с монетным прессом или чем-то подобным озвучил. Сделать же изобретение надлежит уже лично тебе -- и состав краски тоже подобрать. Вот как сделаешь, так и философский статус можно будет оформлять, ибо истинный философ способен не только к праздным размышлениям о бытии, но и к деятельному его переустройству.
– - И все же идея принадлежит не мне.
– - вздохнул дворцовый библиотекарь.
– - Да кого интересуют пустые идеи? Всем важно их воплощение. Все, иди, поговори с отцом, да покумекай над устройством, которое даст тебе имя. Бахмет Первопечатник -- что, скажешь не звучит? Уж получше всяких Медоустов и Балаболов, кажется.
– - Звучит.
– - вздохнул парень.
– - Достойное прозвание для истинного философа.
– - Главное что еще и суть отражает. Почти так же точно, как у капитана Блистательных.
– - хмыкнул я.
– - Тот, правда, не философ...
– - Ваше величество заблуждается.
– - негромко произнес библиотекарь.
– - Ничего себе!
– - я аж поперхнулся от неожиданности.
– - Он же, я слышал, был из витязей, до того как князем стать. Как Латмур смог умудриться принадлежать сразу к двум сословиям?
– - О, не разом.
– - чуть улыбнулся Бахмет.
– - А что, государь, вы действительно не знаете этой истории?
– - Да откуда, голуба моя, мне ее знать, коли я почти всю жизнь в монастыре провел?
– - я устроился в кресле поудобнее.
– - Ну-ка, рассказывай, пока у тебя царь от любопытства не помер.
– - Государь, тут нет никакой тайны, история сия общеизвестна. В молодости князь Латмур принадлежал к теофилософской школе телесников, кои полагают, что истиной гармонии и просветления можно достичь лишь в том случае, если здоровы и дух твой, и тело, для чего подвергают себя изнурительным физическим тренировкам, а состязания в красноречии и остроумии перемежают, а часто и совмещают, с поединками на различных видах оружия. Капитан, а тогда еще философ-кандидат, славился могучим ударом кулака, и оттого-то получил свое прозвание.
– - Интересная школа, никогда о такой не слыхал... Надо будет расспросить князя о его воззрениях предметнее.
– - Телесники -- это северное течение, некогда они имели распространение в Шадде, Оозе и Лиделле, но сейчас их школа практически сошла на нет. Да и примас их очень не одобряет, почитает едва ли не еретиками...
– - Еретики они или нет -- решать я буду. Исходя из их пользы или вреда для Ашшории.
– - отрезал я.
– - Ты вон тоже вовсе не немочь бледная -- руки как мои ноги, а от морды хоть лучину зажигай, -- так разве ж в этом есть что дурное? Но ты, давай, дальше рассказывай.
– - А...
– - растерялся Бахмет.
– - Что рассказывать? Я ведь уже поведал вашему величеству, откуда произошло прозвание капитана Латмура.
– - Тьфу, пропасть! А витязем-то он как стал?
– - Ах это... Во время одного из набегов заков тем удалось овладеть городком, где в это время пребывал князь, и вместе со многими прочими он попал в неволю к кочевникам.
– - пояснил библиотекарь.
– - Мне неведомы подробности, но, как я слыхал, сначала он сумел снискать уважение своих хозяев ученостью и многочисленными познаниями, а потом и в стычке с соседним племенем нашел способ проявить себя. Тогда же его освободили, а вождь заков отдал за него дочь. Год или около того капитан еще прожил в Большой Степи, а затем вернулся в Ашшорию, при доспехе и оружии, после чего поступил на службу уже как витязь. Поначалу служил на границе, а затем сдал экзамен на Блистательного.
Библиотекарь пожал плечами.
– - Кажется все.
Ты погляди-ка с какой у меня командир гвардейцев-то биографией! Хочешь -- приключенческий роман о его жизни сочиняй, хочешь -- кино снимай...
А Нвард у нас, выходит, потомок степного хана? Это мы запомним...
– - Ну все -- так все. Иди уже.
– - я поглядел на клепсидру.
– - Мне тоже пора.
***
Вообще-то традиции завтракать всей царской семьей в Ашшории нет и никогда не было. Женщин в принципе стараются на мужскую часть дворца без особой нужды не пускать. И лично меня этот исконно-посконный уклад начинает напрягать. Как, спрашивается, Шедад Хатиканский будет в Ежином гнезде порядки Версаля насаждать, когда у нас баб держат, словно в султанском серале? Надо лично почву подготавливать -- так отчего не начать с совместных трапез? К тому же я обещал Валиссе свободное общение с сыновьями, а поскольку, по моим планам, мальчики будут целыми днями сильно заняты -- по крайней мере первое время, -- то надо хоть таким образом слово сдерживать.
– - И, кстати, дорогая невестка, в ближайшее время... Недельки через две, я полагаю, вам надо будет сообщить князю Хатикани, кого вы желали бы видеть в качестве распорядительницы вашего двора.
– - Моего... чего?
– - не поняла царевна.
– - Вашей... Ну, назовем это на парсудский манер, касри-байян. Не подумайте что я хочу повлиять на ваш выбор, но посоветовал бы принять на эту должность женщину немолодую и умудренную опытом. Кого-то вроде княгини Шоко Юльчанской, тещи Лексика Баратиани.