Царь-дедушка
Шрифт:
– - Вот, не было печали!
– - я в сердцах бросил документ обратно на стол.
Дрыхнущий у меня на коленях Князь Мышкин поднял голову и поглядел с укоризной -- чего, мол, хулиганишь тут.
– - Зулика я, конечно, поздравлю сегодня -- он на обед приглашен, -- но вообще-то у нас наметился трехсторонний династический кризис неслабых размеров.
– - я вздохнул, и погладил котенка.
– - Это все?
– - Не, величество, еще одно. На рассвете в Ежиное Гнездо из Араш-Алима возвратился Блистательный Дафадамин, привез какого-то Явана Звезды Сосчитавшего. Говорит, ты его в гости звал, так князь Папак Явану уже и апартаменты выделил. А Латмур Железная рука, отчего-то, караул у дверей добавил.
– - Бывают такие гости, -- взяв ранее отброшенный свиток со стола я его раскрутил, а Мышкин на шелест недовольно дернул ухом, -- что постоянно норовят от хозяев сбежать. Яван этот обвиняется в оскорблении богов, а поскольку примасу я в таких вопросах ни на полбисти не доверяю, дело решил рассмотреть сам. Сообщи Йожадату, Щуме и Штарпену, что сегодня в одеоне, через час после вечернего представления, над сим философом состоится царский суд. Хефе-башкент нехай глашатаев разошлет и о прочих организационных мелочах побеспокоится, а примас и Золотой Язык соберут свои коллегии советников, как и договаривались.
– - Величество, ты ведь сегодня экзамен на философа держишь после обеда, поди устанешь.
– - укоризненно произнес Тумил.
Ну вы поглядите, какая забота о престарелом монархе! Всерьез что ли?
– - Ни шиша со мной не станется -- языком молоть, это не мешки ворочать. Сам-то на защиту своего старого наставника поглядеть придешь?
Тумил кивнул, а я проглядел текст прошения и почувствовал легкое недоумение -- это сколько надо моему секретариату отсыпать, чтобы они ТАКОЕ в документы первоочередной важности отнесли?
Благочестивый и милосердный государь и повелитель, да славится имя Твое в веках, да пребудет с Тобою Святая Троица и благорасположение всех богов, что только на свете есть, к ногам Твоим с мольбою о милости к моим детям припадаю!
Сам я златокузнец в Аарте, прозываюсь именем Курфин, и милостью Твоей освобожден от лютой смерти за то, что будучи в расстроенных чувствах от того, что подвел меня поставщик и выгодный заказ ушел к злейшему моему недругу и конкуренту, упился я совершенно непотребно и поносил во хмелю всех окружающих последними словами, и Тебя, милостивый владыка, не исключая, за что и был стражею схвачен.
Твоим, милосерднейший из царей, повелением, был я от наказания освобожден, но строгий суд присудил сменить мне родовое имя на Плеваный -- и поделом бы мне, старому дураку, но дети мои ни в чем ведь пред тобой не провинились, прояви, молю, свое царское снисхождение. Сына я хотел женить на праздник сбора урожая, так теперь отец невесты выкуп обратно прислал -- не желает, говорит, чтоб дочь его Плеваной была, -- да и дочку мою, девку на выданье, женихи сторониться начали.
Не о себе прошу, о Царь, о детях! Не дай им по моей похабной вине пропасть, умоляю!
Кланяюсь Тебе, просветленный и справедливый Государь, стоя на коленях.
Курфин Плеваный.
Хотя вообще этот крик о помощи мне в руки попал очень и очень вовремя -- аккурат на мысль навел.
– - Знаешь что еще?
– - я положил свиток на стол и макнул стило в чернильницу.
– - Пошли еще кого-то к Фарлаку из Больших Бобров. Скажи, что я его в качестве советника на сегодняшний суд призываю.
Тумил снова кивнул.
– - Все, или еще что-то есть?
– - Больше ничего, государь.
– - ответил парень.
– - Ну иди тогда, исполняй. И это, озаботься чтоб весть о том, что я Вешателя позвал уже к обеду каждой базарной торговке в Аарте была известна.
Пущай примас пока порадуется -- если что, так тем сильнее обломится.
Тумил помчался выполнять мое распоряжение, а я под текстом челобитной вывел свою резолюцию:
Суд велел именоваться Плеваным самому Курфину, а про детей его в решении ничего не было. Объяснить ему, что сын и дочь как были Жуками, так ими и остались.
Лисапет.
Ну вот, первую справедливость за сегодня нанес. Что у нас там еще?
– - Государь.
– - церемониймейстер вырос на пороге практически без единого звука.
– - По вашему повелению явились князь Девяти Столбов с сыном.
– - Это хорошо, что явились. Я так их жду, что аж кушать не в состоянии.
– - Может позвать лекарей?
– - всполошился Караим.
Ну что за князья такие пошли? Вот совершенно чувства юмора нету.
– - Латмура позови. И Нварда тоже. Есть я их не стану, но настроение должно исправиться.
Или не должно. Это уж как беседа пройдет.
Ржавый с сыном вошли, поклонились, да так и замерли у порога. Гадают, поди, на кой ляд потребовались моему величеству чуть свет не срамши.
– - Проходите-проходите, присаживайтесь. Дело у меня до вас есть. Два.
Дождавшись, когда капитан с наследником устроятся поудобнее я умильно поглядел на Латмура, и спросил:
– - А скажи мне, княже, на кой ляд ты моего стремянного решил в Блистательные перетащить?
– - Ваше величество ввели в заблуждение, ничего подобного у меня и в мыслях не было.
– - спокойно ответил Железная Рука.
– - Да?
– - скептическим тоном отозвался я.
– - А вот сам рати Тумил отчего-то уверен, что будет у вас походно-боевым жрецом.
– - Что вовсе не делает его Блистательным, государь.
– - капитан позволил себе едва заметную улыбку.
– - И даже кандидатом в Блистательные он от этого не становится.
– - Действительно?
– - со скепсисом отозвался я.
– - А кем становится?
– - Как верно заметили ваше величество -- жрецом при вашей гвардии.
– - ответил философ-вояка.
– - Так сложилось, что у Блистательных уже много лет нет своего священнослужителя, что может создавать определенные неудобства во время походов. Тумил из Старой Башни и мой сын недавно, за партией в джетан, обсуждали, какой путь юноше избрать -- жреческий или монашеский, -- когда вы, повелитель, сочтете юношу достойным обряда переплетения косы, и я упомянул о неустроенности Блистательных в духовном плане. А про чин рати он уже сам припомнил.