Царь-дедушка

Герасимов Алексей

Такая в его последних словах обреченная серьезность промелькнула, словно он кошачью роль на себя примерил.

А может так оно и было -- сказал же, выгнать могут за провинность. А куда он пойдет, если отца нету? Замужних-то не берут служить во дворец.

– - Нет, выгонит -- это вряд ли.

– - Да кто их знает, царей? Каген бы точно прогнал.

В животе у мальчика громко заурчало.

– - Ты что, голодный? Тебя не кормили разве?

– - Коту поесть приносили, мне -- нет.
– - он шмыгнул носом и почесал Князя Мышкина за ухом.
– - Мясцом тушеным мелкорубленым потчевали, паштетом каким-то, да сливками.

– - Совсем они мне кота испортят -- додумались, кормить деликатесами зверя, а живого человека морить голодом.
– - буркнул я себе под нос, и добавил громче: -- Ну а что ж ты, хоть немного сам бы съел. Кот-то все не осилил.

Я кивнул в сторону виднеющейся чуть в стороне, на границе света и тьмы, тарелке, где явно еще что-то было.

– - Да ты что, дедушка! Это же воровство, за такое казнят!
– - испугался Румиль.
– - Я лучше потерплю. На кухне, чай, объедков-то сейчас полно. Вот придет царь, отпустит меня, и поем.

– - Объедков, значит?

– - Ага. Меня ведь за кормежку сюда взяли, да я криворукий, бью все постоянно...
– - кишки в брюхе мальчика вновь завели рулады, а я почувствовал, что начинаю сатанеть.

Нет, конечно, я лично не могу накормить всех голодных и обогреть обездоленных всего царства. Я отдаю себе в этом отчет. Но морить голодом ребенка из-за какой-то там поганой тарелки!.. И где? В моем дворце!

– - Погоди, сейчас сообразим чего-то пожевать.
– - я погладил кота, который в ответ на ласку ткнулся мне в ладошку мокрым носом, и поднялся.
– - Праздник все же.

– - Ну да.
– - Рунька тяжело и как-то очень по-взрослому вздохнул.
– - Кому и праздник...

Вернувшись ко входу в царские-мои покои я открыл дверь и пару секунд полюбовался вытянувшимися во фрунт Блистательными.

– - Пацана-то почему не покормили?
– - негромко поинтересовался я.

– - Не могу знать!
– - отрапортовал, и тоже очень тихо (зато с каким выражением!) гвардеец.

– - Вот что, голубчик... Пошли кого-то из слуг, пусть принесут чего-нить пожевать. И кастеляна Ежиного гнезда ко мне.
– - распорядился я.

Папак из Артавы примчался минут через семь, запыхавшийся и с подносом в руках.

– - Ва...
– - он глотнул ртом воздуха.
– - Ваше величество не накушались за столом?

Так-то он не жирный, просто с небольшой возрастной полнотой -- четверть местного века уже разменял, -- но физическая форма у князя не ахти, вот и подводит дыхалка.

– - Блюдо поставь.
– - посоветовал я, мрачно разглядывая Папака из кресла, в котором ждал дворцеуправителя.

– - Как... уф... прикажете.
– - кастелян огляделся, нашел подходящий столик и опустил поднос на него.
– - Ваше величество... уф... желали меня видеть?

– - Желал.
– - я резко поднялся, и невольно скривился от резкого прострела в спине.
– - Ты, блядий сын, чего вытворяешь?

– - Я... не совсем понимаю...

– - В том-то и дело, что не понимаешь.
– - процедил я сдерживая дозревшую, и теперь рвущуюся наружу ярость.
– - Ты кота моего покормил?

– -Д-да, ваше величество. И поваренка за ним присматривать...

– - Видел.
– - резко, но негромко оборвал его я.

Оный поваренок через пару комнат сидит возле кота, и слышать как разносят его начальство мальчику вовсе незачем -- у подчиненных от этого совершенно нездоровые мысли о мировой справедливости и заступничестве от высшего руководства рождаются.

– - Видел, и вполне им доволен.
– - Папак перевел дух, однако лицо его по-прежнему выражало недоумение -- ну чем может быть не удовлетворен царь, если все сделано верно?
– - А скажи мне, бриллиантовый мой, почему кота ты покормить не забыл, а человека голодом моришь?

– - Ваше величество, мальчик серьезно провинился -- уронил и разбил тарелку с куриными потрошками, отчего те выбросить пришлось, -- и в наказание был оставлен без обеда, но когда вы изволите его отпустить он сможет повечерять.

– - Скажи, князь, вот ты совсем дурак?
– - я тяжело вздохнул и устало опустился в кресло.
– - Ты понимаешь, какую мне создаешь репутацию среди подданных? Царь, в праздник, в день своей коронации, когда он милостив ко всем быть должен, морит ребенка голодом, при том заставляя его кормить своего кота всякими там... Что был за паштет?

– - Из печени индюшек, ва...

– - Всякими индюшачьими паштетами.
– - прервал его я.
– - Ты вообще соображаешь, что ты натворил? Да присядь уже, не стой столбом!

Папак из Артавы плюхнулся на стул со все еще не прошедшим недоумением на лице.

– - Но ведь, ваше величество, не наказать его за проступок было никак не можно.
– - с некоторой даже и обидой в голосе произнес он.
– - Иначе всех слуг разбаловать не долго. Вы вот, государь, на меня гневаться изволите, а я ведь Руньку этого от голодной смерти, почитай, спас. Отец у него знатный был рыбарь, его улов во дворец мимо торговцев-перекупщиков всегда шел, а как он потонул в шторм, так я сам вдову в Ежиное гнездо прачкой позвал, сходить в их хижину не погнушался. Только кукушка она, спуталась тут с одним из слуг, а ему захребетник оказался ненадобен. Сердце им судья, но я тогда и мальчика во дворец на кухню пристроил, да не гоню, хотя убытка от него больше чем пользы. А вы, ваше величество, мне такое вот обидное выговариваете...

Мнда... Неудобно как-то -- обидел человека почитай ни за что.

– - За доброту твою и к людям душевность многие грехи простятся. Да и я хвалю. Но и ты ведь понимать должен -- такой день, а ты дитё слюнки возле кота глотать вынуждаешь. А кто будет виноват в таком непотребстве, как считаешь?
– - говорил я уже без нажима и без гнева, в конце-то концов, кастелян по-своему и прав.
– - Думаешь, ты? Ничуть не бывало. Злых языков у нас предостаточно, а на каждый роток платок не накинешь. Станут по углам шептаться, что царь-то де такой-сякой, над сироткой изгаляется, а еще монах... Тут и моей репутации урон, и церковной. Оно, может, пошепчутся и забудут, а если еще какой случай? Так и сам ославлюсь -- друджи бы с ним, недолго мне осталось, -- и вере урон. Потому и вызвал тебя на эту нотацию, понимаешь? Надо наказать -- так накажи. Но не в день коронации, а с отсрочкой, и без такого вот, чтобы звериного детеныша вскармливать, а человечий возле него голодовал.