Царь Мира
Шрифт:
Потом подошли еще двое. Обходя застывшего гражданина, они тоже посмотрели вверх.
— О-па! — сказал один из них. Больше слов не нашлось. Спустя минут десять под балконом собрались уже полтора десятка человек — среди них и больные, и водители местного автотранспорта, и новоиспеченные отцы. Алина открыла глаза, с притворным удивлением уставилась на собравшихся, потом, наклонившись, оперлась на перила, отчего зрелище стало еще более соблазнительным. Мужики перегруппировались, занимая более удобные позиции.
— Ну что там застыли? — сказала она звонким, смеющимся голосом. — Лезьте сюда.
Она думала, что это выведет их из ступора и вызовет словесную реакцию. Слушать пошлые шуточки ей не хотелось, и она намеревалась уйти. Меньше всего ждала Алина, что ее слова будут восприняты как руководство к действию. Один из мужиков подошел к дереву, ближайшему к балкону, примерился, но его оттеснил тот самый, лысоватый.
— Я первый пришел, — скороговоркой сказал он, поставил «дипломат» на землю, подпрыгнул с неожиданной легкостью и начал карабкаться по веткам. За ним последовали еще двое, а один, щуплый молодой очкарик с букетом цветов, посчитавший себя умнее других, решил воспользоваться водосточной трубой и опередить конкурентов. Букет он при этом зажал в зубах.
— Эй, вы куда полезли? — раздался зычный голос.
Это кричал котельщик, который летом ремонтировал оборудование и заодно ухаживал за зелеными насаждениями. Посягательство на дерево он расценил как личное оскорбление. Голос его произвел не меньший эффект, чем чары Алины. Очкарик испуганно повернулся на крик, нога его соскользнула с хрупкого кронштейна, конструкция не выдержала тяжести, и очкарик рухнул вниз, вместе с полутораметровым куском трубы.
— Девушка, вы что там делаете? Уйдите с балкона! — продолжал орать котельщик.
Алина весело хохотала, наблюдая, как прорвавшийся вперед лысоватый гражданин яростно отпихивает ногой догоняющего конкурента. Но и ей стало не до смеха, когда лысоватый начал на четвереньках продвигаться по довольно тонкой ветке, почти нависавшей над балконом.
— Эй, хватит! — испуганно крикнула Алина. — Вы что, с ума сошли?
Мужик остановился и глупо улыбался.
— Хватит, слезайте, — строго сказала Алина.
— А я… не могу, — сказал лысоватый, попытался развернуться на ветке, сорвался и повис на ней, держась обеими | руками.
Ветка наклонилась, и до земли оставалось метра полтора. Алина насмешливо взглянула на лысоватого и ушла с балкона. Он тоскливо смотрел вверх, как жирный кот, карабкавшийся за птичкой, упорхнувшей в последний момент.
— Давай прыгай, урод! — злобно сказал котельщик. Лысоватый не решался. Котельщик подошел и, схватив его за ногу, дернул вниз. Очутившись на земле, лысоватый внезапно двинул локтем котельщика, подбежал к своему «дипломату», поднял его и быстро засеменил к корпусу роддома.
— И вы тоже
Очкарик, поднявшись, пытался привести в божеский вид пострадавшую одежду. Брюки его стали серыми от пыли, а на рубашке появились бурые пятна. Выражение его лица было трагическим — он представлял себе, как будет объясняться с супругой. По-видимому, очкарик пришел забирать ее из роддома. Наваждение кончилось. Все разошлись, недоумевая, что это на них нашло.
— Я полковник Ващенко из Федеральной службы безопасности, это подполковник Сергунин из Министерства внутренних дел. Садитесь.
Ващенко откинулся на спинку стула, пристально глядя на Калинина. Тот сел напротив него. Сергунин пристроился у торца стола.
— В ходе допроса будет вестись звукозапись. Я полагаю, очень скоро вам будет предъявлено официальное обвинение. Но пока давайте просто поговорим о том, что случилось в ночь с понедельника на вторник. Начнем с вечера понедельника. Итак, вы намерены были встретиться с Ворониной?
— Да, обычно она приходила ко мне в понедельник. Но в тот вечер мы договорились, что я приду в театр.
— Вы были в близких отношениях?
— Да.
— Почему вы решили встретиться в театре?
— У труппы была внеочередная репетиция, обычно в понедельник у всех выходной. Было уже поздно, я и решил зайти за Алиной.
— Что произошло в театре?
— Я посмотрел репетицию. Потом, когда она уже заканчивалась, я ушел в гримерную, она должна была туда прийти. Мы встретились, поговорили.
— Сколько продолжался ваш разговор?
— Минут десять, не больше.
— Его содержание?
— Алина сказала, что нам нужно расстаться. Что у нее сейчас много работы и прочее…
— Что прочее?
— Не знаю, я точно не помню.
— Не помните последний и такой важный разговор с дорогой для вас женщиной? — с иронией спросил Ващенко, и эта интонация задала тон всему последующему разговору.
Калинин понял, что сидящий напротив человек настроен если не враждебно, то с явным недоверием к нему, и поэтому надo следить за своим языком и не болтать лишнего. Ващенко же решил, что расколоть Калинина будет гораздо проще, чем Клюкина. Если они действительно были в сговоре, то, несомненно, Клюкин ходил в вожаках.
— Не помню точно, — повторил Калинин. — Алина сказала, что у нее много работы и нам пока лучше расстаться.
— Понятно. И что вы ей ответили?
— Ничего. Что можно сказать, если женщина хочет уйти? Сказал «ладно» и ушел.
— Так просто? И вы не ссорились, не ругались, не кричали?
— Нет.
— Вы на удивление хладнокровный человек.
Ващенко закурил сигарету, протянул пачку Сергею, тот отрицательно покачал головой.
— Что вы замолчали?