Царь Мира
Шрифт:
— Прекратите! — крикнула Алина, прижав ладони к щекам. — Сейчас же прекратите! Как вам не стыдно!
Первым опомнился Батанов. Он отпрыгнул в сторону и начал поправлять галстук. Вслед за ним угомонились и остальные. Дольше всего продолжалась схватка Гаврилиной и Цветковой, но Медведев и один из актеров растащили их в стороны, и вскоре в зале стало тихо, если не считать тяжелого дыхания бойцов и яростного шипения зачинщиц побоища.
— Просто беспредел! — сурово провозгласил Батанов. — До чего мы докатились! У нас спектакль через час.
— Надо разойтись и привести себя в порядок, — хмуро предложил Медведев, держась за расцарапанную щеку.
— А вы будете барона играть с подбитым глазом? — спросил Батанов у молодого актера, получившего по физиономии.
— А что я? Все же дрались… — растерянно ответил тот, — загримирую как-нибудь.
— Да-да, давайте готовьтесь. Алина, вы ведь будете играть? — обратился к ней Батанов.
—
— Ну и преотлично, — заключил Батанов. — Просто наваждение какое-то. Давайте извинимся друг перед другом хотя бы…
Он подошел к Медведеву, неловко похлопал его по плечу, тот пожал директору руку. В зале началось что-то вроде стихийного братания. Особенно выделялась скульптурная пара «Рыдающая Гаврилина на плече скорбно застывшей Цветковой». Вскоре все покинули зал и разбрелись по гримерным. Батанов, как-то криво и виновато усмехнувшись Алине, прошел в свой кабинет. Алина же села в кресло и попыталась понять, что случилось. Мысли путались, и она тряхнула головой, заставив себя сосредоточиться на предстоящем спектакле. «Три сестры». «В Москву, в Москву!» — не надо входить в роль, настроение у нее сейчас соответствующее. Даже вспыхнувшая любовь к Эдику казалась ей столь же безнадежной, особенно после того, как он умыл руки, оставив ее наедине с беснующимися коллегами. Нужно работать, нужно играть, пока это единственное, что ей остается. Можно эффектно хлопнуть дверью, но это никого не волнует. А что потом?
Выйдя из зала, Эдик прошел в фойе.
— Она там ждет, на улице, — сказал вахтер.
Эдик вышел и увидел на углу совершенно незнакомую красотку. Та кивнула ему, и он подошел ближе.
— Вы меня ждете? — удивленно спросил Эдик.
— Вы ведь режиссер Эдуард Власов?
— Да, я.
— Мы могли бы поговорить? Это буквально на минуту. Только давайте отойдем за угол, я не хочу, чтобы нас видели.
Прохожих на улице было мало, и Эдик еще больше удивился, но, увидев, что девица медленно зашагала в переулок и призывно оглядывается на него, последовал за ней весьма заинтригованный. В переулке стояла машина, около нее двое парней. Девушка, ускоряя шаг, миновала их, снова оглянувшись на Эдика. Он тоже прошел было мимо, но тут задняя дверь машины открылась, и из нее вышел еще один парень, на голову выше Эдика и раза в полтора шире его в плечах. Эдик хотел обойти парня, но тот преградил ему дорогу.
— Подожди, поговорим, — сказал он, взяв Эдика за плечо и развернув лицом к себе.
— Чего тебе надо? — сердито спросил Эдик, глянул назад, и в это время стоявший перед ним парень почти без размаха врезал ему под дых. Эдик ахнул и начал падать вперед, но двое позади схватили его под руки и затолкали в машину. Там он очутился между двух «шкафов», один из которых быстро заклеил ему рот скотчем. Машина развернулась и помчалась вперед.
Проехав километров десять, «ауди» свернула на фунтовую дорогу, зигзагом спускавшуюся к большому оврагу, превращенному в свалку. Убедившись, что посторонних нет и никто им не помешает, «качки» вытащили Эдика из машины. Они даже не стали снимать скотч с его рта, чтобы не задавал лишних вопросов. Став кругом, они спокойно смотрели на Эдика. Тот выпрямился и поднял руки к лицу, чтобы освободить рот. В ту же секунду стоявший слева парень, коротко размахнувшись, ударил его под ребра. Почти одновременно такой же удар нанес стоявший справа. Эдику опять не дали упасть: схватили за волосы и нанесли еще несколько ударов под ребра. Эдик даже не крикнул, а всхрапнул от страшной боли, все поплыло перед глазами. «Да он хлипкий», — услышал он как будто бы издали, потом его потащили за волосы, тащили метров тридцать, до ближайшего дерева, подняли ему руки, завели их за высоко растущую ветку и обмотали скотчем. Эдик вновь попытался выпрямиться, но последовали один за другим еще четыре страшных удара. Ноги его подогнулись, и он повис на руках. «Может, его без наследников оставить?» — предложил один из «качков», причем не злобно и не насмешливо, а деловито — как плотник спросил бы, например, делать лестницу с перилами или без. «Не надо, сказано — первая степень», — так же деловито ответил тот, что был, видимо, за главного. «Ладно», — согласился первый, и от следующих ударов Эдик потерял сознание.
Ему показалось, что он очнулся почти сразу же, но на самом деле прошло несколько минут. «Качки» стояли в стороне и курили. Они были достаточно опытны, чтобы оценить состояние «клиента» по тому, насколько быстро он придет в себя. «Пожалуй, хватит с него», — лениво сказал один. «Сейчас докурим, врежем на посошок да пойдем», — откликнулся второй.
Эдик висел на связанных руках, и все перед ним кружилось: проплывали горы мусора, курившая компания, снова мусор и опять его палачи. Но вдруг все погасло, и ему показалось даже, перед глазами возник какой-то голубой экран. На нем ничего не высвечивалось, но в мозгу его проплывали странные не то слова, не то
— Смотри, у него будто светится над головой, — сказал с усмешкой один из парней.
— Точно. Это самое… как называется?
— Нимб, — подсказал третий.
— Во-во! Может, мы его к святым отправили? «Качки» гоготнули, бросили сигареты и направились к Эдику. И вдруг он резко поднял голову и посмотрел им в глаза.
— О-па, очухался! — сказал один из них. — Ну-ка давайте еще по разу.
Они снова ударили его по очереди, но боли Эдик не ощутил. Тем не менее он заставил себя повиснуть на руках и закрыть глаза, понимая, что иначе избиение продолжится. «Ладно, пошли», — скомандовал один из парней. «Режим уничтожения», красная полоса, или кнопка, сказал себе Эдик. Что это значит? Кажется, то, что надо. А вдруг я ошибаюсь? А, все равно. Да. «Режим уничтожения». Что теперь? «Ввод данных»? Что это? Какие данные? Вот эти рожи? И вдруг перед глазами его всплыли лица избивавших его парней. Раз, два, три, четыре. «Подтвердите режим уничтожения». — «Подтверждаю». Он словно работал за странным компьютером в диалоговом режиме — без монитора и клавиатуры, но принцип был схожий.
Эдик выпрямился и открыл глаза. Парни были уже метрах в пятнадцати. Эдик вздрогнул. Он отчетливо увидел, что над ними появились какие-то небольшие, размером со стрижа, светившиеся и искрившие треугольники. Даже не треугольники — одна из сторон этих странных фигур дугой выгибалась к центру. Что-то вроде огненных наконечников стрел. Их было четыре. Парни не смотрели вверх и не видели их. «Подтвердите команду», — вдруг отчетливо проплыло у него в мозгу. Один из парней, обогнавший остальных метра на два, открыл переднюю дверь машины. «Подтверждаю». Первый из парней сел за руль, остальные уже протягивали руки к дверцам. И тут ослепительная вспышка прорезала спускавшиеся сумерки. Эдик отчетливо увидел три зигзага, три молнии, вырвавшиеся из летающих наконечников. Послышались какие-то хрипы, и три «качка» рухнули на землю. Эдик ошеломленно смотрел на них. «Качки» не двигались. Того, что успел сесть за руль, не было видно из-за тонированных стекол. Эдик глянул вверх. Три треугольника исчезли, один продолжал висеть над машиной. И вдруг мотор взревел, шины, буксуя, громко зашуршали, выбрасывая землю из-под колес, «ауди» тронулась, проехала по руке одного из распластавшихся рядом с ней на земле парней и, резко набирая скорость и продолжая буксовать, с ревом выбралась на фунтовую дорогу. Эдик все смотрел на оставшийся в воздухе треугольник, но почувствовал какой-то настойчивый вызов. Он «прислушался» — он еще не знал, как определить это новое ощущение. «Объект движется, ввод данных». Эдик взглянул на машину, отвернулся, и зрительный образ остался перед глазами. «Да», — мысленно подтвердил он.
«Ауди» наконец перестала буксовать и теперь мчалась вверх по наклонной дороге. Эдик взглянул туда, где висел треугольник, но его не было. Он перевел взгляд на машину. Треугольник, мгновенно переместившись, был уже над ней, или, вернее, сбоку от нее. На глазах у Эдика он быстро превратился в огненный шар, ударил в переднее боковое стекло, то ли прожег, толи разбил его, вошел внутрь машины, и тут же она метнулась влево, съезжая с дороги в кювет, клюнула носом и взорвалась. Эдик инстинктивно отшатнулся, прячась за ствол. Раздался еще один взрыв, потом наступила тишина. Эдик выглянул из-за ствола и увидел объятые пламенем останки автомобиля. Водитель, а вернее, его силуэт, почему-то без головы, все торчал на переднем сиденье.
Боль в теле не прошла, но Эдик ощущал, что вполне может двигаться, хотя еще минут пять назад ему казалось, что он умирает. Но руки его были крепко связаны — парень не пожалел скотча. Ветка была толстой, поэтому сломать ее не удалось бы. Подтягиваться и перегрызать ленту Эдику не хотелось.
А что, если опять воспользоваться той странной помощью?… Это было рискованно, но Эдик почувствовал какой-то азарт. Была не была, все равно он должен научиться владеть своими новыми способностями. Он даже не сомневался, что все это — результат воздействия зеркала, и Эдик ощущал странную уверенность в том, что треугольники не причинят ему вреда.