Царь Мира
Шрифт:
— Да не боюсь я! — крикнула Алина. — Господи, какая чушь… Оставьте меня в покое, и моих друзей тоже! Ищите своих уголовников и упырей всяких!
— Хорошо, — пробормотал Ващенко, — мы вас, собственно, не задерживаем. И ваши друзья… мы тоже позаботимся…
Полковник вдруг почувствовал, что не контролирует себя. Ему хотелось… да-да, несомненно, ему хотелось встать на колени перед этой женщиной и просить у нее прощения. Он с огромным трудом сдержал себя, встал из-за стола, подошел к тумбочке, налил воды из графина и выпил залпом.
— Я пойду, — усталым голосом
— Конечно, — обрадован но подхватил полковник. Как только Алина вышла, он сел на стул и схватился за телефонную трубку. Стоп, сказал он себе, что ты собираешься делать? Отдать распоряжение освободить Калинина и Клюкина? Это черт знает что. Нет, ты обязан это сделать, упрямо твердил ему внутренний голос.
— Товарищ полковник, там пришел Власов, просит его принять, — доложил, заглянув в дверь, дежурный. — И этой даме вы пропуск не отметили. Мы уж не стали ее задерживать, вот пропуск только оформить…
Ващенко быстро поставил закорючку на пропуск, не обратив внимания на явное нарушение дисциплины, чего он не преминул бы сделать в другой ситуации.
— Так что с этим Власовым?
— Какой Власов? Кто это?
— Режиссер. Он тоже потерпевший, вы его вызвали сегодня, но он пришел на час раньше.
— Да? Ладно, минут через десять пусть заходит.
Дежурный исчез, полковник бессильно опустился в кресло. Что за чертовщина, подумал он. Усталость, что ли? Но нельзя сказать, чтобы я перенапрягся, приходилось работать и побольше.
В коридоре послышался чей-то сдавленный крик и шум. Ващенко не обратил на это внимания, подумав, что утихомиривали какого-нибудь алкоголика. И тут же дверь распахнулась, и на пороге возник молодой человек лет двадцати семи, невысокий, рыхлый, с полным лицом и очень уверенным выражением этого лица.
— Вы кто такой? — спросил Ващенко.
— Эдуард Власов, режиссер местного театра.
— Я же сказал, минут через десять, — раздраженно буркнул полковник. Но этот упрек, очевидно, не был услышан, Власов подошел к столу, небрежно отодвинул стул, сел, заложил ногу за ногу и уставился на Ващенко насмешливым и изучающим взглядом.
Ну и наглые они тут, пронеслось в голове у Ващенко.
Эдик прекрасно знал, что пришел на час раньше назначенного времени, но это для него совершенно не имело значения.
Как и во многих провинциальных городах, в Васильевске была лишь одна приличная гостиница. Когда-то она считалась ведомственной, и в нее можно было поселиться лишь по заявкам городских оборонных предприятий. Впрочем, поскольку все структуры в городе были тем или иным образом на них завязаны, все приезжие в конце концов оказывались в этой гостинице, названной по традиции в честь городской речки — «Тальва».
Времена изменились, гостиница стала доступна всем, но теперь никому не приходило в голову бронировать в ней номера заранее. Она обычно пустовала: почти все предприятия практически не работали, и гостей в городе становилось все меньше.
Все члены госкомиссии, как и журналисты, решившие не возвращаться несолоно хлебавши в столицу, а постараться
— Алло? Привет. Это Миша Мацевич. Слушай, статья в норме, здесь расхватали газету только так. Я почему задержался — мне тут удалось подкатиться к начальнику СИЗО, ну не совсем начальнику… СИ-ЗО, следственный изолятор. Ну да. Там сидят эти друзья, арестованные. В общем, дал я ему… ага… он обещал с этим журналистом устроить свиданьице. С ментом не могу, говорит, он может заложить или сам не захочет, а с этим Калининым попробую… Завтра. Ага. Подожди, я сейчас дверь прикрою, а то тут стенки картонные в прихожей.
Дмитрий услышал стук двери и дальше уже не смог разобрать ни слова, хотя не утерпел и, выйдя в прихожую, открыл стенной шкаф и приложил ухо к стене. Однако больше ничего не услышал.
Если бы на следующее утро корреспондент газеты «Экспресс-Инфо» Михаил Мацевич догадался перед тем, как выйти из фойе, заглянуть в буфет, теперь называвшийся баром, он бы получил массу информации. Дело в том, что в баре за кружкой пива сидели члены госкомиссии — подполковник Сергунин и доктор физико-математических наук Клевцов. Но Мацевич спешил в следственный изолятор и не стал задерживаться.
В отличие от своего коллеги Дмитрий Комаров из «Момента истины» не любил суеты. Давать взятки начальникам СИЗО он не мог — денег на подобные «представительские расходы» у него не имелось. Приходилось брать откровенностью. Поэтому он подошел к сидящим и представился. Услышав название издания, Сергунин после секундной паузы предложил Дмитрию сесть.
— Я знаю редактора, — пояснил он Клевцову, — он туфту не будет печатать. Без прессы нам все равно не обойтись, но, по крайней мере, это не «желтая» газета. Что ж, придется следовать букве Закона о печати. Но вы все равно на всякий случай диктофон-то не включайте…
Сергунин быстро сообщил Дмитрию известные комиссии факты, и тот с изумлением констатировал, что Мацевич и Барятина не так уж сильно врали, как это могло показаться на первый взгляд. Когда же Сергунин рассказал о том, что произошло на свалке, а Клевцов поделился впечатлениями от поездки на поезде, Дмитрий начал усиленно потирать подбородок. Он понял, что эти два человека, чья серьезность и профессионализм не вызывали сомнений, весьма озадачены ходом событий.
— Асканов в курсе? — спросил он.