Царь-обжора
Шрифт:
Ночью нукер рассказал отцу о царской прихоти.
– Коли я оставлю дом, как же ты будешь жить без меня? – горевал нукер.
– Вот что, – подумав, посоветовал старик, – если ты хочешь найти живую воду, возьми меня с собой. Старики мало могут, но много знают.
– Где же я скрою тебя в походе? – спросил нукер.
– Всё в том же сундуке! И вот что, сын мой, не забудь взять с собой ещё быка и высушенную рыбу. Они тебе сослужат службу.
Не стал нукер задавать отцу лишних вопросов, а сделал всё по его совету.
В
– Зачем это тебе? – спросил удивлённый царь.
– В этом походе я могу разбогатеть, – ответил нукер. – Сундук для будущих богатств, а бык – это живая еда. Если у нас кончатся запасы, мы его зарежем.
– Не слишком ли ты далеко загадываешь? – усмехнулся царь.
Но вот пришли они в большую пустыню. Кончилась вода. Нукеры царя стали гибнуть от жажды. И тогда ночью старик-отец сказал сыну:
– Отпусти быка и ступай за ним. Когда бык начнёт бодать песок, значит он почуял воду. Покопай в том месте, и все мы будем спасены.
Так и сделал нукер. И точно, стали копать там, где бык бодал песок, и нашли воду.
Поблагодарил царь нукера за спасение, и отправился караван дальше.
Долго ли, коротко ли, кончилась пустыня. И сказал тогда старик сыну:
– Скоро мы придём в страну тысячи источников. В молодости я слышал от одного чужестранца, что живая вода только в одном из этих источников. Люди станут пить где попало, а ты опускай свою рыбу в эти источники до тех пор, пока она не оживёт. Вот тогда и ты напейся воды и возьми с собой.
И вправду, пришёл вскоре караван в страну тысячи источников. Люди разбрелись кто куда и стали пить и наполнять свои сосуды.
А сын старика не торопился, он шёл от источника к источнику и опускал в каждый из них свою рыбу. И вдруг в одном мёртвая рыба встрепенулась, выскользнула из рук и уплыла. Нукер тотчас напился этой воды и наполнил свой кувшин.
Воины царя, напившись сами, вспомнили о своём повелителе и понесли ему свои сосуды. Но от этой воды он так и не помолодел. Рассердился царь, ногами затопал:
– Обманули меня звездочёты и чародеи. Но тут подошёл к нему сын старика.
– Не гневайся, великий государь, а попробуй-ка лучше моей воды.
Хоть и надоела царю вода, а отпил-таки глоток. Отпил и седин в бороде – как не бывало.
Возликовал царь и, говорит нукеру:
– Проси у меня что хочешь! Любое твоё желание исполню, но открой мне свою тайну.
Упал нукер в ноги царю.
– Государь, я открою тебе тайну, но простишь ли ты мне вину мою?
– О, нукер мой! Ты спас меня от смерти и от старости и потому ты достоин прощения, какой бы не была твоя вина.
– Тогда выслушай меня, государь, – и нукер начал свой рассказ. – Когда наступила пора, я, как и подобает людям нашего царства, понёс старика-отца в пустыню. А он засмеялся и сказал мне: «В молодости я тоже бросил отца в пустыне. Вот и мой черёд наступил». И тогда я подождал ночи, о государь мой, принёс отца домой и спрятал в сундуке. Вот он, этот сундук. В нём – мой отец. Это он указал мне способ отыскать среди тысячи источников источник живой воды.
Удивился царь, задумался.
Нукера он простил, отца его не тронул, а вернувшись домой, отменил старый жестокий закон.
Не поджигай – сам сгоришь, не рой яму – сам угодишь…
Что было, то было, чего не было, того не было.
Рос без отца, без матери на дядюшкиных хлебах пастушок. Поесть досыта ему никогда не давали, но не давали и с голода помереть. Бросят кусок чёрствой лепёшки, хочешь с таком ешь, хочешь в слёзы свои макай.
Да пастушок не унывал и придумал он себе шурпу из целой реки. Сядет на бережок и макает лепёшку в речку, речной водой запивает.
Повадился на пастуший обед сомёнок. Приплывал он к тому берегу каждый день подбирать хлебные крошки.
Так они и выросли: пастушок стал пастухом, а сомёнок – сомом.
Пришёл однажды пастух на базар и слышит, как бай на работу зазывает.
– Кто бы ты ни был, сорок дней кормлю – один день работаешь.
Подошёл пастух к баю и говорит:
– Не простая, видать, у тебя работа, коли столько даёшь за неё. Ну, да я сирота, плакать по мне некому. Бери, коли нужен.
Привёл бай пастуха домой к себе и стал его кормить и поить и спать ему давал, сколько спалось. А на сорок первый день разбудил он его спозаранку, велел обратать быка и вести в поле. Сам же бай нагрузил шесть верблюдов чувалами и пошёл за пастухом следом.
Пришли они в пустыню, к неприступным скалам.
– А теперь, сынок, принимайся за дело, – приказал бай. – Забей-ка этого быка, а шкуру сдери с него целиком. Да смотри не порви.
Мигом исполнил пастух то, что ему велено было.
– Ай, молодец! – похвалил бай. – Сделал одно, сделай и другое. Полезай в шкуру и посмотри: нет ли в ней дыр.
Парень рад стараться, а бай завязал шкуру верёвкой, и погнал своих верблюдов прочь от этого места. Он очень спешил, потому что на земле среди бела дня наступили сумерки: то летели на пир огромные грифы. Они опустились возле туши быка, в один миг разорвали её и съели. А бычью шкуру унесли в гнездо, на вершину самой высокой скалы. Там они шкуру разодрали на куски и тоже съели, а человека оставили про запас.