Царь Саул
Шрифт:
Насильников связали и увели. Царь мрачно удалился к себе в шатёр.
На рассвете пришёл расстроенный сотник Тинехеш. Царь уже проснулся (если он вообще спал ночью). Бецер собрался лить в его руки воду из кувшина, чтобы он очистился омовением перед молитвой. Абенир разложил на чистом полотенце хлеб, козий сыр, сушёные смоквы и кислое молоко в небольшом мехе.
Когда сотник, заикаясь от страха, сообщил о побеге приговорённых, Саул разгневался. Тинехешу он нанёс кулаком такой удар, от которого тот вылетел из шатра и распластался на земле без сознания.
Сначала разъярённый Саул хотел повесить сотника и воинов, охранявших Ахимелеха и Абешу.
Прибежали Адриэль, Ард и Доик. Вместе с Абениром соратники царя умолили его отменить своё решение. Они обещали вызвать всех сотников и объявить им, что отныне за такой проступок, который совершили двое копейщиков, будет назначаться казнь, жестокая и позорная. Саул немного остыл и согласился с их просьбой. Было решено: при поимке беглецов повесят. Остальных, вызвавших гнев царя: Тинехеша и стражей пока помилуют. В общем, всем стало понятно, что сотник и охрана небрежно стерегли обвиняемых из-за соответствующего намёка Абенира. Саул это тоже понял.
Царь расспросил зифеев, где, по их мнению, прячется Добид. Он приказал войску разделиться, прочесать заросли и облазить все горы-ущелья пустыни Зит. Не отрезав ни куска от копчёного воловьего окорока и не преломив хлеба, воины Саула выступили в поход.
Уходя, Абенир тайком от Саула кликнул сотника Тинехеша.
— Доносчиков заколоть копьями, — тихо сказал Абенир. — Бросить в расщелину скал и завалить камнями. Чтобы никому неповадно было приходить с жалобами на моих бойцов.
Царь ни о чём не догадывался, поглощённый неотступным стремлением настигнуть бывшего зятя, который снился ему в золотом венце.
Но убийство трёх зифеев стало известно на щебнистых холмах Гахила, среди охотников и пастухов окрестных гор. Абенир не предполагал, что его жестокость станет причиной больших неприятностей.
Теперь зифеи предпочитали прятаться при появлении царских элефов, как от чужеродных захватчиков-амаликцев, гессурцев или меднобронных пеласгов. Если кто-то из людей Саула случайно отдалялся от своего отряда, он бесследно исчезал. Его бесполезно было разыскивать. А если и находили, то с разбитой головой, переломанными рёбрами и хребтом, как у человека, сорвавшегося в пропасть.
Иногда под ногами с хрустом проваливались ветки, засыпанные песком и щебнем. Воины падали в яму, на дне которой находились ребристые камни, а то и торчал заострённый кол. Расследовать эти случаи, искать виновных не имело смысла. Такие западни охотники привыкли сооружать на оленьих тропах, выслеживая козерога или медведя.
4
Тем временем два молодых воина без копья и меча (только с ножом и палкой) пробирались обрывистой стремниной, прячась от зифеев и одновременно от разведчиков Саулова воинства. Измождённые, рваные, покрытые ушибами и царапинами с запёкшейся кровью, они искали того же, кого вынюхивали ищейки Абенира.
Шатаясь от усталости, они присели в жидкой тени корявого дерева. Внезапно опасный холодок медного острия коснулся их затылков.
— Кто вы? Что ищете? — услышали они за спиной. — Положите на землю палку и нож, медленно повернитесь. Руки держите на груди.
Молодые воины повиновались. Повернувшись, увидели приземистого зифея с козьей шкурой на плечах и рослого, могучего мужчину с большой чёрной бородой, пронизанной белыми нитями. Он носил круглую войлочную шапку, которую обычно предпочитают носить юдеи.
— Нам нужен Добид сын Ешше из Бет-Лехема, — ответил смуглый молодец, сухощавый и горбоносый.
— Ты юдей? — спросил могучий человек с сединой в бороде.
— Да, я сын Шаруина, брата Ёхаба из Хеброна.
— Я слышал о таком человеке. Идите вперёд и не вздумайте убежать, иначе вас придётся убить.
Через много тысяч шагов посреди каменистой лощины возник лагерь на месте древнего города. Развалины стен ограничивали унылое пространство. В середине его дымили бедные хижины, сложенные из камней и крытые охапками соломы. Кроме хижин стояли бурые шатры кочевников. Кое-где ходили, занимаясь разными делами, вооружённые мужчины, суетились женщины, играли дети. Собак видно не было. Кое-где привязано несколько дойных коз. По поводу привода пленных возникли оживлённые разговоры.
Двое истомлённых беглецов, доставленных в лагерь зифеем в шкуре и пожилым юдеем, озирались, вжимая голову в плечи, облизывая высохшие губы. Ещё недавно они были в составе царского элефа в сотне «железных» копейщиков. И вот теперь... но возврата к прежней жизни не предполагалось. Зная нрав царя Саула, они были уверены, что он их не простит и казни не отменит.
Из шатра, находящегося ближе к тропе, вышел молодой белокурый воин с золотистой бородкой. Рядом с ним оказалась красивая женщина, готовая к плодоношению, — это легко было определить по её раздавшейся фигуре. Тут же собрались: молодой левит с косицами на голове [63] , какой-то пророк с бубном у пояса, трясший седыми космами и десятком амулетов, висевших на шее, несколько мужчин разного возраста, у которых за ремённым поясом были кривые амаликские кинжалы или бронзовые мечи.
63
Левиты носили причёску из мелких косичек, напоминавшую египетский парик.
— Вот, господин наш Добид, мы привели тебе ещё двоих, — обратился к белокурому вождю пожилой юдей. — А вы, беглецы, становитесь на колени перед господином и просите вас принять.
— Меня зовут Абеша. А это Ахимелех, хетт. Мы были в элефе Абенира. Но царь приказал побить нас камнями. Абенир сделал так, что сотник и трое копейщиков плохо нас сторожили. Пришлось бежать, пока головы целы. Мы давно не ели и не пили. Прикажи нас накормить.
— Хорошо. Но когда вы насытитесь, расскажете о причине, разгневавшей царя, и о том, где он сейчас находится, — сказал Добид.
— На глазах и в сердце своём, — обрадованно произнесли бывшие копейщики Саула.
Когда они получили пресные лепёшки и вяленую козлятину, наелись и вдоволь напились воды, то признались Добиду в своих бесчинствах.
— Где сейчас царь и тщательно ли его охраняют? — пристально глядя на новичков, стал задавать вопросы белокурый вождь. Долго ли идти, чтобы оказаться рядом с его лагерем?
— Идти не так уж далеко. К вечеру можно быть там, — уверил Абеша. — Раз ты принял нас в свой отряд, мы будем верно тебе служить.