Цареубийцы (1-е марта 1881 года)

Краснов Петр Николаевич

Итак, начнем с неудач и поражений… Военные авторитеты, не только наши, но и германские, считали, что перейти через Дунай при современном состоянии артиллерии, да еще и в половодье, при его ширине и быстроте течения, — невозможно… Русские войска генерала Драгомирова и Систова перешли Дунай…

— Все говорят о Плевне… О страшной неудаче 30-го августа… Студенты поют: «Именинный пирог из начинки людской Брат подносит Державному Брату…» Рассказывают, что Государь как на театральное представление смотрел на бои у Гривицких высот… Неправда! Сидеть целый день на холме, на легком складном парусиновом стуле, под дождем и на холодном ветру в 59 лет, мучиться и болеть душой за своих

солдат — это не театральное представление смотреть! Это, господа, — подвиг!

— О-о-о! Дегаев, не слишком ли?

— И в конечном счете Плевна не только взята, но и Осман-паша с тридцатитысячной армией сдался в плен.

— Официальные донесения…

— Все это было на моих глазах, господа… Да, господа, официальные донесения, строго взвешенные и правдивые, а не краснобайская ложь товарищей Андреев и Глебов, вылезших из подполья. Отсидеться на Шпике в зимние горные бураны, как то сделал генерал Радецкий, и перейти в зимнюю стужу, без продовольствия, с одним ранцевым запасом, Балканские горы, как то сделал генерал Гурко, — это не неудачи кампании, а блестящие победы, которым удивляется весь мир!..

Это сделал Русский солдат, то есть народ… Нет. Николай Евгеньевич, это сделал не только Русские солдат, — это сделало мужество Русских генералов и воля Главнокомандующего. У нас на протяжении всей Русской истории после Петровских войн и Румянцевских, и Суворовских побед при Екатерине да Отечественной войны и ее заграничного похода не было более славных побед… Неприступный Карс, лежащий на таких кручах, что и без боя к нему невозможно подобраться, — взят штурмом войсками Великого Князя Михаила Николаевича. Цели войны достигнуты. Освобождены от власти турок Румыния, Румелия, Сербия и Болгария.

— И туда посланы Русские чиновники и немец Александр Баттенбергский!

— Да, сейчас — Русские чиновники и немец, но придет время, что там будут сербские короли и царь Болгарский! Главное — это что там нет турок, турецких зверств и угнетения христиан. Славяне этого никогда не забудут. Будет день, когда в Сербии и Болгарин будут поставлены памятники Царю-Освободителю Александру II. Вся богатая, сильная, могущественная Западная Европа отвернулась от славянского горя, Англия препятствовала освобождению угнетенных народов. Император Александр и Россия их освободи! И это неудачи?.. И по этому поводу говорить лживые, кислые слова о наших поражениях? Это могут делать только лжецы, пороха не нюхавшие и умевшие вовремя уклониться от отбывания воинской повинности!

— Вместо того чтобы освобождать славян, надо было подумать об освобождении России, — резко сказал Серебряков.

— Извольте! Я не кончил. Отмечу только, от кого освобождать? Слава Богу, Россия — давно свободная страна. Так вот, эта война, эта, как изволил сказать товарищ Андреи, эта неудачная война вернула России часть Русской Бессарабии и дала ей Карс, Батум и Батумский округ с такими богатствами, что ахнуть можно… Государь никуда не годен? Государя надо убрать! Государь не годен?!? Позвольте, господа, но это же новая возмутительная ложь! Этот Государь в 1858-м году присоединил к России богатый Амурский край. Закончил покорение Кавказа и умиротворил его, в 1865-м году к России присоединена Туркменская область, в 1868-м году — Самарканд и Бухара, в 1871-м году Черное море стало Русским морем, и Андреевский флаг стал снова развеваться на нем. В 1873-м году покорена Хива. Кажется, что со времен Екатерины Великой не было в России более славного царствования и больших приобретений. Когда товарищи Андреи несут свою наглую ложь невежественным мужикам и рабочим и те их слушают и верят

им, это еще как то можно понять, но как могли увлечься словами, за которыми нет содержания, увлечься… ложью — вы, все это обязанные знать?!

— Дегаев, зачем тогда вы шли к нам?

— Я пришел к вам, Николай Евгеньевич, потому, что я, как многие из моих товарищей-академиков, считаем, что Государю надо помочь в его громадной работе по управлению таким обширным государством, каким стала Россия. Помочь… Выборными с мест лучшими людьми. Я полагал, что нужна, и точно какая-то там конституция, не для ограничения самодержавия, но для помощи самодержцу. Я пошел к вам, чтобы созидать, но не для того, чтобы разрушать. Тут я вижу, что целью партии считают борьбу и сокрушение правительства. И я счел своим долгом предостеречь вас от пагубной для России ошибки.

— Дегаев, зачем вы пришли сюда? — снова повторил вопрос Суханов.

— Вы сказали мне: «Приходите ко мне в пятницу. У меня хороший человек будет». Я и пришел. Какой же это хороший человек?.. Это — лжец! Народоправство?.. Да у него на лице написано: «Народоправство — это я». А смените, господа, милостивого Государя товарищем Андреем, что от вас самих останется? Эти молодчики с нами церемониться не будут. Вы для них сословный враг. Плевненские потери покажутся игрушкой перед избиением всех несогласных с господином Андреем… Какая у него программа? Никакой! Одни слова… Звонкие, хлесткие слова!! Свобода!!! От чего, от кого свобода? Нет, господа, не слушайте этих лжецов. Они придут к власти с пустыми словами и со скорпионами в руках, и я вам прямо скажу, кто станет командовать ими и их учить.

— Кто?

— Кто? Говорите, говорите Дегаев!

— До конца договаривайте!

— Жид!!!

— Стыдно, Дегаев!

— Жиды разве не люди?

— Может быть и люди, да мне Русскому человеку покоряться жиду обидно.

— Вы знаете, может быть, был бы евреи на месте Императора Александра, мы и Константинополь взяли бы, — запальчиво выкрикнул кто-то из гардемаринов…

— Ах, да!.. Очень кстати напомнили о Константинополе. А на что России был нужен Константинополь? Он ей как пятая нога собаке нужен. Из-за него пришлось бы начинать новую и очень серьезную войну с Англией, и вот, когда Государь разумно пожалел Русский народ и Русского солдата, — ему и это поставили в вину. Да, жид или товарищ Андрей не пожалеет. Он весь Русский народ принесет в жертву своей утопии. До свидания, господа. Мне тоже в Питер надо. Завтра рано на лекции…

— Вы донесете на нас, Дегаев! — жестко крикнул лейтенант Серебряков.

Нервное, худое, истомленное лицо Дегаева передернулось судорогой.

— Нет, господа… А того же воспитания, как и вы. Доносы считаю гадостью. Я пока не донесу. Я с вами останусь. Буду работать с вами, потому что я надеюсь, что мне таким образом удастся разоблачить ложь, которую вам преподносят за правду, и отвратить вас от ошибочного пути.

Ни с кем не прощаясь, Дегаев вышел.

— Как вы думаете, Николай Евгеньевич, — спросил Серебряков, — он… За него-то можно ручаться?

— Да что вы, Серебряков!.. Дегаев — рубаха-парень. Заучился в Академии… Стал нервен. Вы видели, какой судорогой подергивается его лицо, когда он говорит. Он ведь офицер…

— Да так-то оно так!.. Но сказать, что товарищ Андрей говорил сознательную ложь? Это же безумие!

— Не будем говорить об этом, — сказал Суханов. — Господа, я задержу вас на некоторое время… Нам нужно составить теперь же центральную военную группу. Согласны?

— Просим вас, Николай Евгеньевич, возглавить ее.