Царёв город
Шрифт:
^— Я человек старый, — медленно начал говорить Топкай. — Мне жить мало осталось. Я потому и позвал родню, чтобы они сказали свое слово. Им жить впереди. Скажи ты, Ургаш. Надо строить на нашей земле горбд?
— Нет, — сказал Ургаш резко. — И попа нам не надо. Своя вера есть.
— Актуган?
— Город — нет, попа надо оставить.
— Ты, Кори?
— Я — как старшие.
Карт Ялпай и все карты илемов тоже были против города. Родовой совет решил так: кузнеца и попа оставить, дать им земли. Если поп будет ставить кюсото своему богу, указать место и помех не чинить. Крепость на земле лу-жая нежелательна.
Расходились под вечер. Ешка и Кочай пошли в свою избу, а к Илье подошел Ярандай и шепнул: «Пойдем в кудо Ялпая, разговор важный есть».
— Ты не вздыхай, — сказал Кочай Ешке, когда они пришли в избу. — Придет время, и люди сами поймут, где правда. Ты мои сказы слушал? Я ведь не зря народу про Кокшу и про Турни говорю. В моей сказке зерно истины есть- Вот подожди, появится на нашей земле Турни со своей нечистой силой, сразу и Кокша найдется и про меч богатырский думать начнет. Вот тогда...
— Погоди, Кочай. Ты лучше посоветуй, что мне государю отписывать. Уж не думаешь ли ты, что я ему, сказку про Кокшу буду рассказывать?
— Если он умный царь, то и сказку поймет. И Топкай, и Ярандай — люди богатые, они за свои земли дрожат, за свои илемы. Они о народе мало думают, а простым людям, когда Турни появится, больше всех страдать.
— Где тот Турни? Он в сказке...
— Не говори так. Ты думаешь, почему Ярандай в такую даль на совет притащился и Ургаша с собой приволок? Появились на его земле ногайцы, потому он и осмелел. Сейчас их, говорят, немного, но скоро к ним придет мурза Аталык с большой ратью, это тебе пострашней всякого Турни будет. Я понимаю, волшебных мечей не бывает, но тогда крепость, о которой ты говорил, вместо волшебного меча службу сослужит, и люди, которые сейчас против города кричали, сами же его строить помогут. Помяни мое слово.
— Про ногайцев вести верные ли?
— Подожди немного. Ты заметил, Ярандай кузнеца к карту увел. Это неспроста. Вернется — расскажет.
...В кудо Ялпая — свой разговор. Ярандай усадил Илью на нары рядом с собой, заговорил тихо.
— Ты не думай, что я про тебя ничего не знаю. Когда семь лет тому назад ты против царя бунтовал, в твоей ватаге мои черемисы были. Теперь ты по лесам скачешь, от царя прячешься, а он тебя поймать велел. Это все я знаю. И ты теперь, как волк, обложен со всех сторон, и некуда тебе деваться.
— Зачем ты это говоришь мне?
— А вот зачем. Скоро придет время, и царя мы с наших земель выгоним.
— Кто это мы?
— Ты царю враг, тебе скажу. Скоро придет сюда мурза Аталык с большой ратью. Черемисы ему помогать будут. И ты тоже помоги. Нынче в наших лесах много русских людей прячется. Собирай их всех под свою руку и с нами воюй. Если мы землю нашу очистим, тогда царь тебя не достанет, будешь ты служить хану, вольным будешь, богатым.
— О каких русских людях говоришь? Где они?
— Везде. В моих землях ватага русская зимует. Человек пятьдесят, может, сто. Я их мог бы всех в болоте утопить, но не трогаю, для тебя берегу.
— Откуда они взялись?
— Говорят, с Камы прибежали.
— С Камы?! Кто их привел?
— Девка какая-то. В соседнем лужае у Ятмана тоже две ватажки хоронятся. Ты бы побывал у них, поговорил. Я помогу найти их.
— Ладно, Ярандай, я подумаю.
^*Вот и договорились. Сейчас зима, снега глубоки, а как весна придет— прибегай ко мне в илем, там обо всем и договоримся.
— По весне жди. А те ватажки оберегай. Не дай бог, мурза на них наскочит.
— Не наскочит. До весны его в наших лесах не будет.
Илья вернулся в избу, сели за стол ужинать. Ели мол-
ча, Ешка и Кочай ждали, что скажет кузнец. Он хлебал щи, ничего не говорил.
— Зачем Ярандай отзывал тебя? — не утерпел Ешка.
— Вроде бы Настенкин след появился: «Зимуют-де на его уделе ватажки беглых людей с Камы, и средь них девка». Кроме Насти некому там зимовать. Весной велел к нему приходить.
— А про ногайцев ничего не сказывал?
— Нет, — соврал Илья. Пока он сам ничего доподлинно не узнал, говорить об этом не хотел. Все решили ждать тепла. Ешка сразу же хотел ехать к Актугану, но Топкай и Илья отговорили его. Топкай сказал, что зимой все равно там жилище не построить, кормиться нечем, надо ждать весны. Илья очень соскучился по русской речи и просил Ешку зимовать у него. Да и Палага в доме больно пригодится.
И началось Ешкино зимовье. Днем он либо помогал в кузнице, либо, надев лыжи, бродил по окрестностям илема. Он мысленно расставлял по местности крепостные строения. Вот тут — храм, тут воеводская изба, тут стена, тут башенки. Часто заходил в кудо жителей илема, укреплял в них православную веру, о городе пока не заикаясь. Зимние ночи долги, если с вечера спать, все бока отлежать можно. Вечерами терзает Ешку скука. И удумал он детей илемских грамоте учить. Илья, узнав об этом, засомневался:
— А книги где?
— Есть у меня в котомице книга Нового завета, есть часослов. На первое время, думаю, хватит.
— Бумага?
— В Новгороде Великом да и в иных городах сыеко-ни на бересте царапают, а мы чем хуже? Слава богу, березовой коры здесь хоть завались.
А Топкай посоветовал:
— В помощь возьми моего Коришку. Он будет сказки рассказывать, песни петь. К нему ребятишки как мухи к меду слетаются. А к тебе не пойдут, пожалуй.
В один из вечеров Кори привел в избу Ильи десятка два ребятишек. И подростки, услышав о сказании, тоже' пришли.
Трещит в светце лучина, сыплет угольки в корытце с водой.
Кори сел на лавку в передний угол, задумался. Раньше, когда Кочай рассказывал эту часть сказания, Кори отлучался в кузницу, на все вечера не приходил. Правда, еще раньше от бабушки он про многих других патыров сказки
слушал, может, их в один котел бросить, сварить похлебку про онара. Кое-что додумать, кое-что присочинить. Ведь заменял он однажды Кочая. Неплохо вроде получилось. Побрякал Кори мало-мало на гуслях, заговорил: