Цари-жрецы Гора

Норман Джон

Со всем уважением к этой сложной азбуке, я считаю, что она не подвергалась упрощениям просто потому, что цари-жрецы, с их интеллектом, усваивают эти 411 знаков быстрее, чем человеческий ребенок алфавит из тридцати букв; для них разница между более чем четырьмястами и тридцатью не имеет значения.

Это неплохая догадка, но истинные причины глубже. Прежде всего, я не знаю, как учатся цари-жрецы. Они учатся не так, как мы. Во-вторых, у них во многих делах склонность к сложности; они считают ее элегантней простоты. Практическим результатом этой склонности является то, что они никогда не упрощают

физическую реальность, биологические процессы или функционирование мозга. Им не приходит в голову, что природа в сущности проста, а если бы они это заметили, то были бы глубоко разочарованы. Они воспринимают природу как взаимосвязанный континуум; мы же, ориентирующиеся на зрение, скорее представляем ее как ряд дискретных объектов, каким-то загадочным образом связанных друг с другом. Кстати, их математика начинается с дробей, а не с натуральных чисел; натуральные числа рассматриваются ими как ограниченный случай. Но, как я полагаю, самая главная причина того, почему азбука царей-жрецов остается сложной и никогда не проводился эксперимент с не имеющими запаха буквами: цари-жрецы хотят, чтобы их язык сохранился таким же, каким был в древности. Из всех разумных существ цари-жрецы больше всего склонны к шаблону, к установленным образцам, по крайней мере в основных вопросах культуры, таких, как обычаи роя и язык; склонны не по необходимости, а по какому-то генетически врожденному предпочтению ко всему знакомому и удобному. Цари-жрецы, как и люди, способны изменяться, но редко делают это.

И все-таки в этой проблеме есть еще что-то, а не только изложенные выше соображения. Однажды я спросил у Миска, почему не была упрощена азбука царей-жрецов, и он ответил:

– Если бы это было сделано, нам пришлось бы отказаться от некоторых знаков, а мы не могли бы этого вынести, потому что они прекрасны.

Под пятнами запаха на каждом портале, вероятно, для удобства людей и других не царей-жрецов было стилизованное изображение фигуры.

Мы проходили мимо многих входов, но нигде не было фигуры человека.

К нам приближалась, бегом, но не очень быстро, а размеренно, молодая женщина, лет восемнадцати, с бритой головой, в пластиковой одежде мула.

– Не задерживай ее, - сказал один из проводников.

Я отступил в сторону.

Едва заметив нас, девушка пробежала мимо. В руках она сжимала две свернутых нити запахов.

У нее карие глаза; несмотря на бритую голову, она показалась мне привлекательной.

Мои спутники не проявили к ней ни малейшего интереса.

Меня это почему-то раздражало.

Я оглянулся, прислушался к звуку ее шагов.

– Кто она?

– Мул, - сказал один из рабов.

– Конечно, мул, - сказал я.

– Тогда почему ты спрашиваешь?

Я надеялся, что именно он синтезирован.

– Она посыльный, - сказал другой, - разносит нити с запахами между порталами зала обработки.

– Вот оно что, - сказал первый раб.
– Его интересуют такие вещи.

– Он ведь новичок в туннелях, - заметил второй.

Мне стало любопытно. Я пристально посмотрел на первого раба.

– У нее ведь хорошенькие ножки?

Он удивился.

– Да, сильные.

– Она привлекательна, - сказал я второму.

– Привлекательна?

– Да.

– Да, - согласился он, - она здоровая.

– Может, она чья-то подружка?

– Нет, - сказал первый раб.

– Откуда ты знаешь?

– Она не из племенной группы.

Почему-то эти лаконичные ответы и покорное принятие варварских правил царей-жрецов разъярили меня.

– Интересно, какова она в объятиях, - сказал я.

Они посмотрели друг на друга.

– Об этом нельзя думать, - сказал один.

– Почему?

– Запрещено, - объяснил другой.

– Но ведь вы об этом думали?

Один из них улыбнулся.

– Да, - признался он, - я иногда думаю об этом.

– И я тоже, - сказал другой.

Мы все повернулись и посмотрели на девушку; она казалась далекой точкой в свете вечных ламп.

– Почему она бежит?
– спросил я.

– Она бежит по расписанию, - сказал первый раб, - и если опоздает, получит черту.

– Да, - подтвердил второй, - пять таких черт, и ее уничтожат.

– Черта - это какой-то знак в вашей характеристике?

– Да, и он наносится на твою одежду.

– На нашей одежде, - сказал другой, - записана подробная информация, и по ней цари-жрецы различают нас.

– Да, - подтвердил первый, - иначе, боюсь, они не смогли бы нас отличать друг от друга.

Я запомнил эти сведения, надеясь, что когда-нибудь они окажутся полезными.

– Я полагаю, могучие цари-жрецы могли бы изобрести и более быстрый способ доставки записей.

– Конечно, - сказал первый раб, - но мулы дешевле и легко заменяются.

– Скорость в таких делах мало интересует царей-жрецов, - добавил второй.

– Да, - опять первый, - они очень терпеливы.

– Почему ей не дали средство передвижения?

– Она всего лишь мул.

Мы втроем опять посмотрели на девушку, но она уже исчезла на расстоянии.

– Но она здоровый мул, - сказал один из рабов.

– Да, - подхватил другой, - и у нее сильные ноги.

Я рассмеялся и похлопал их по плечам. Мы отправились дальше по залу.

Вскоре нам встретилось длинное червеобразное животное, с маленьким красным ртом, которое ползло по коридору.

Мои проводники не обратили на него внимания.

Даже я, после встречи с артроподом на платформе и слизнеподобным зверем на транспортном диске на площади начал привыкать к тому, что в рое царей-жрецов можно встретить самых странных существ.

– Что это?
– спросил я.

– Мэток, - ответил один из рабов.

– Да, - подтвердил второй, - он в рое, но не часть роя.

– Но я считал, что я мэток.

– Ты мэток.

Мы продолжали идти.

– Как оно называется?

– О, это слизневый червь.

– А что он делает?

– Давным-давно, - сказал один из рабов, - он использовался в рое как очистительное и канализационное приспособление, но уже много тысяч лет он не исполняет эти функции.

– Но остается в рое?

– Конечно. Цари-жрецы очень терпимы.

– Да, - подтвердил другой раб, - они очень почитают традиции.

– Слизневый червь заслужил свое место в рое, - сказал первый.