Царица Проклятых
Шрифт:
В тех случаях, когда Дэниел чувствовал себя вялым, Арман заталкивал его в душ, намыливал с головы до ног, ополаскивал, вытаскивал, тщательно вытирал, с любовью и нежностью, словно парикмахер старых времен, брил и в довершение всего одевал, тщательно отбирая вещи из запущенного и грязного гардероба Дэниела.
Дэниелу нравилось ощущать прикосновение твердых, сияющих белых рук к обнаженной коже – словно его касались атласные перчатки. Он любил эти карие глаза, которые, казалось, вытягивали из него душу; его приводила в восхищение утрата всяческой ориентации, уверенность
Он закрывал глаза, и тело его постепенно становилось все горячее и горячее, но по-настоящему оно вспыхивало лишь в тот момент, когда кровь Армана касалась его губ. И вновь до него доносились далекие стоны и плач – быть может, это рыдали заблудшие души? У него возникало ощущение какой-то великой сияющей непрерывности, словно все сны его вдруг сливались воедино и обретали жизненно важное значение; но все опять ускользало…
Однажды он изо всех сил обхватил Армана и попытался впиться ему в горло. Арман очень терпеливо сделал для него надрез и позволил Дэниелу надолго припасть к восхитительному источнику, но потом нежно отстранил его от себя.
Дэниел потерял способность принимать решения. Дэниел жил лишь в двух альтернативных состояниях – страдания и экстаза, объединенных любовью. Он никогда не знал, когда именно ему дадут кровь. Он так и не смог понять, почему все вокруг так изменилось: гвоздики пристально смотрели на него из ваз, отвратительные небоскребы напоминали растения, за ночь возникшие из стального семени, – кровь ли была тому причиной, или же он просто сходит с ума.
Затем наступила ночь, когда Арман сказал, что готов всерьез войти в этот век, – он изучил его в достаточной мере. Он пожелал обрести «несметное» богатство. Ему необходимы просторные апартаменты, наполненные теми вещами, которые он научился ценить. И еще яхты, самолеты, машины, миллионы долларов. Он готов был купить Дэниелу все, что тот пожелает.
– О каких миллионах ты говоришь?! – насмешливо воскликнул Дэниел. – Ты выбрасываешь одежду, успев показаться в ней лишь раз, ты арендуешь квартиры и забываешь, где они находятся. Ты знаешь, что такое почтовый индекс или ставка налога? Миллионы! Откуда мы возьмем миллионы? Укради себе еще один «Мазерати» и ради Бога успокойся на этом!
– Дэниел, в твоем лице Луи сделал мне чудесный подарок, – нежно произнес Арман. – Что бы я без тебя делал? Ты все понимаешь не так, как надо. – Выражение его огромных глаз было по-детски невинным. – Я хочу быть в самом центре событий, как тогда, в Париже, в Театре вампиров. Конечно, ты помнишь об этом. Я хочу быть язвой в самой сердцевине мира.
Далее события развивались с такой скоростью, что у Дэниела голова пошла кругом.
Все началось с сокровищ, найденных под водой неподалеку от Ямайки. Арман нанял судно, чтобы показать Дэниелу, где следует проводить операцию по подъему. Через несколько дней был обнаружен затонувший испанский галеон, нагруженный золотыми слитками и драгоценными камнями. За ним последовала археологическая находка бесценных статуэток ольмеков. Вскоре одно за другим были точно указаны места гибели еще двух кораблей. На дешевом участке земли в Южной Америке открыли давно заброшенную шахту, в которой было полно изумрудов.
Они купили особняк во Флориде, яхты, катера и небольшой, но изысканно оборудованный реактивный самолет.
Теперь они должны были по любому поводу наряжаться, как принцы. Арман лично наблюдал за тем, как с Дэниела снимают мерки для шитья на заказ рубашек, костюмов, ботинок. Он выбирал ткани для бессчетного числа спортивных курток, брюк, халатов, шелковых фуляров. Конечно, для холодной погоды Дэниелу потребуются плащи с подкладкой из норки, а для Монте-Карло – смокинги и драгоценные запонки, и даже длинный черный замшевый плащ, в котором Дэниел с его «ростом двадцатого века» чувствовал себя вполне комфортно.
На закате, когда Дэниел просыпался, одежда для него была уже приготовлена. И Боже упаси заменить хоть одну мелочь, будь то льняной носовой платок или черные шелковые носки. Ужин накрывали в огромной столовой, окна которой выходили на пруд. Арман уже сидел за письменным столом в смежном кабинете. У него всегда была работа: изучить новые карты, приобрести новые ценности.
– Но как тебе это удается? – требовательно спрашивал Дэниел, наблюдая, как Арман делает пометки и пишет указания относительно новых приобретений.
– Если умеешь читать мысли людей, можешь получить все, что захочешь, – терпеливо объяснял Арман. Ах, этот тихий рассудительный голос, открытое и почти доверчивое мальчишеское лицо, каштановые волосы, небрежно соскальзывающие на глаза, тело, наводящее на мысли о человеческой чистоте и непринужденности.
– Дай мне то, что я хочу, – требовал Дэниел.
– Я даю тебе все, о чем ты только можешь попросить.
– Да, но не то, о чем я уже просил, не то, что мне нужно!
– Оставайся среди живых, Дэниел. – Тихий шепот, похожий на поцелуй. – Позволь сказать тебе от чистого сердца, что жизнь лучше смерти.
– Я не хочу оставаться среди живых, Арман, я хочу жить вечно, и тогда я сам скажу тебе, действительно ли жизнь лучше смерти.
Дело в том, что богатство сводило его с ума, заставляло как никогда остро ощущать собственную смертность. Плавая вместе с Арманом под парусом в теплых водах Гольфстрима, любуясь россыпью звезд в ночном небе, он сгорал от желания обладать ими вечно. С ненавистью и в то же время с любовью он наблюдал, как легко управляет судном Арман. Неужели Арман действительно позволит ему умереть?
Игра в обогащение продолжалась.
Пикассо, Дега, Ван Гог – это лишь несколько из похищенных картин, найденных Арманом и без каких-либо объяснений переданных им Дэниелу для перепродажи или получения вознаграждения. Конечно, последние владельцы картин не осмеливались заявить о себе, если они вообще оставались в живых после безмолвных ночных визитов, нанесенных Арманом в святилища, где хранились краденые сокровища. Иногда невозможно было даже установить, кому принадлежала та или иная работа. На аукционах они приносили миллионы. Но ему и этого было мало.