Царица Савская
Шрифт:
— Ты назвал моего брата пешкой Нашшана. И все же ты здесь… ты и все эти люди пришли призвать меня после того, как много лет плели интриги за моей спиной! Любого из вас в любой момент могли обнаружить. Ты не знаешь Хагарлат, как я ее знаю! Как давно моя жизнь в опасности? Что вы от меня скрывали?
— Македа, — с чувством ответил он, прижимая меня сильнее. — Каждый из этих людей поклялся тебя защищать. Весь гарнизон. Все мои люди в пределах дворца. Яфуш, который спит под дверью твоей комнаты…
— В которой спишь со мной ты. Как же глупа я была! Ведь сегодня, когда ты вывел меня из комнаты,
— Я желал бы этого больше всего на свете.
— И даже сейчас твое предложение прозвучало так искренне, — горько ответила я.
— Потому что я искренен! Но разве я мог жениться на тебе, зная, что этот день придет, и не желая, чтобы он наступал? — Он уронил руки. — Разве я мог?
— Ты лгал мне все это время!
— Нет. Алмаках свидетель, я женился бы на тебе в этот самый миг, если бы ты согласилась.
— И как это удобно — получить царскую корону в придачу! Скажи мне, твой благородный отец спланировал все заранее? Снабдил тебя подробной инструкцией, как нужно меня соблазнять?
— Македа… — На его лице ясно читалась боль. — Пожалуйста…
— Скажи, что не таков был его замысел с самого начала, когда он со своими союзниками планировал увидеть меня на троне.
— Союзники давно заключили пакт о том, что не будет ни единого предложения брака, тогда их мотивы не вызовут подозрений у Хагарлат. Не раньше…
Я отвесила ему пощечину. И, после мига ошеломленного молчания, вторую.
— Как все были умны! А я-то все эти годы, вплоть до сегодняшней ночи, считала себя забытой. Ты не предупредил меня даже за час до собрания. За все те ночи, что я отдавалась тебе, ты мог бы ответить мне хоть такой малостью!
Он обернулся ко мне и повысил голос:
— Как я должен был это сказать? Разве ты не видишь, что я разрываюсь на части? Как убедить тебя поверить мне? Скажи мне, и я это сделаю.
— Уже слишком поздно. И теперь эти люди явились забрать меня, а я должна покорно следовать их призывам? А я не стану!
Я крикнула, чтобы Забиб прекратила собирать мои вещи и разложила их опять по местам.
Вокруг меня святилище моих покоев — место уединения, место учебы, а позже и вечеров, наполненных новым открытием любви, — было разорено. Здесь я плакала в руках Макара, когда он впервые пришел ко мне не как вор, но как тот, кто сумел исцелить меня словом, и лаской, и вздохом. Здесь я надеялась провести остаток моей жизни в ленивом довольстве, изучая мою все растущую библиотеку свитков, в надежном удалении от всех призраков прошлого.
И вот это все рассыпалось на части прямо на глазах, а впереди меня ждали суровые горы Сабы.
Слезы унижения струились по моим щекам, горячие и соленые, словно длинное Красное море.
— Македа… — Он взял меня за запястья. — Любимая…
— Не говори со мной о любви. Молю тебя. Прояви ко мне эту милость.
Он с силой отчаянья снова привлек меня к себе.
— Скажи, что ты хочешь, чтоб я для тебя сделал?!
Я хотела велеть ему уйти — уйти и вернуться за море с остальными, оставить меня в покое. Но даже тогда мне была невыносима мысль о том, что я останусь в этих стенах без него. Я радовалась изгнанию, потому что оно было безопасным. Но прекрасным изгнание стало лишь с ним.
— Отошли этих людей прочь, — сказала я. — Живи со мной здесь, как раньше. Пусть все остается, как было. Если ты говоришь правду, останься со мной, зная, что я никогда не стану царицей.
— И как долго я смогу хранить тебя от опасности, когда другой сядет на трон — другой, чьим приоритетом будет уничтожение всех соперников? Ты правда думаешь, что останешься в безопасности, когда твой брат наденет корону?
— Тогда давай сбежим в далекое селение и забудем, что когда-то мы спали в дворцовых стенах. Вырастим фруктовый сад и будем возделывать поля. Проведем наши дни в мире и покое… — Но, даже произнося эти слова, я знала, что моя убежденность столь же фальшива, как и иллюзия моей свободы в минувшие годы. И умоляла я не Макара, а бога, который когда-то освободил меня от Сабы, а теперь жестоко призывал туда вернуться.
— Я не могу вернуться. Не могу. Не могу… — Я закрыла глаза дрожащими ладонями, не зная, с ними говорю или с богом.
Макар обнял меня за плечи.
— Если хочешь, я сбегу с тобой в деревню и буду прятаться до конца своих дней. Скажи только слово, и я это сделаю. Но ты никогда не окажешься в безопасности. Мы не будем жить в покое и мире. Мы будем жить, оглядываясь через плечо, и со временем ты начнешь презирать меня.
— Ни за что.
— И никак иначе. Потому что единственное место, где ты будешь в безопасности, это трон. И придет день, когда ты задумаешься, не там ли твое предназначение, данное тебе богами. Неужели ты считаешь их ошибкой то, что ты была первым ребенком царя? Что твои родители были родом из одного царского клана? Разве ты не видишь, что тебе уготовано большее? А потому ты не будешь пешкой. Ты не позволишь им сделать себя таковой! Ты умнее их всех, ты знаешь больше любых мудрецов. И ты когда-то любила Сабу.
Да. Любила. До того, как моя мать ушла в страну мертвых и я отказалась говорить. До того, как Садик отравил мои комнаты и Пунт стал моим убежищем, любимым лишь потому, что он не был Сабой, которую мне пришлось узнать.
Этим утром мне снились ее дожди. В будущем я не раз задумаюсь, не был ли этот сон вещим. Я так и не сумела избавиться от прошлого, я жила в постоянном страхе, что оно протянет ко мне свои щупальца, пусть даже я и Приглашала торговцев из порта пообедать со мной в обмен на рассказы о Сабе. Из безопасных залов Пунта я следила за действиями совета, за сменой политики разных племен и новостями о том, как растет культ Алмакаха, как все новые храмы строятся по приказу отца в его имя.
Алмаках, бог громового быка и лунного цикла, которому я много лет назад поклялась отдать свою жизнь.
Саба нашла меня в моих снах. Саба нашла меня здесь. Я оставила Сабу позади, но Саба никогда не оставит меня.
И теперь я вижу, что часть меня, более мудрая, чем мое бодрствующее сознание, готовилась к подобному будущему изначально.
Где-то снаружи пронзительно запела мухоловка.
Я закрыла глаза.
— Ты спросил меня, что тебе нужно сделать.
— Да. Назови это!