Царское дело
Шрифт:
– Ну и пусть не возвращается, – надула губы Клава. – Мужчин ведь много…
– Много, – соглашалась маман, – но бывает так, доченька, что тебе нужен только один. Тебе без него – никак! На нем, проклятом, свет клином сошелся, и все тут! Вот тогда надо быть умной и хитрой, чтобы удержать этого мужчину подле себя. Он сказал что-то умное – восхитись его умом, сделал что-то своими руками – похвали за умение и сноровку, затосковал – приласкай и прояви к нему заботу и нежность. И старайся все это делать искренне, не фальшивя, но до определенных границ. Чтобы возможность более ощутимой ласки
– А что значит до «определенных границ», матушка? – допытывалась Клава. – И что такое «нечаянная ласка»?
– Как бы нечаянная ласка… – деликатно уточняла маман. – Ну, скажем, вы идете куда-то, разговариваете. Ты можешь взять его под руку и при этом коснуться его своим бедром. Или, расставаясь, прислонись к нему, как бы нечаянно, грудью. Это ему будет приятно, вызовет желание и поднимет в его голове мысли определенного направления. А может, и еще кое-что поднимет…
– Что? – делала непонимающие глаза Клава.
– Его мужское достоинство, девочка моя. Пора бы об этом тебе уже знать… Вы ведь целовались?
– Ну… да, – отвечала Клава.
– Обнимались…
– Да.
– Ты… не чувствовала, что тебе в живот при этом упирается что-то твердое? – пристально смотрела на дочь маман.
– Чувствовала.
– Это значит, он тебя желает. А еще это означает, что он – твой. И ты можешь делать с ним что хочешь…
Клава впитывала советы и наставления маман, словно губка. Не то чтобы она водила Александра за нос, делая ему комплименты по тому или иному случаю или нечаянно прижимаясь к нему бедрами или грудью. Ей просто нравилось видеть и чувствовать, что он желает ее, ведь в таком состоянии мужчина полностью во власти женщины. И эта власть была невероятна приятна.
Наставления маман она применяла не только к Александру, благо, поклонников хватало. Часто на вечерах танцев она замечала, что ее партнер вдруг отводил от нее взгляд и замолкал, а его щеки и уши начинали гореть. Клава украдкой бросала взгляд в самый низ его живота, замечала припухлость, которой в начале танца не было, и тогда ее глаза наполнялись искорками смеха и хитринки. Мужчины и правда примитивные создания. Помани их пальчиком и пообещай, хотя бы взглядом, что блаженство возможно, – так они самостоятельно будут укладываться у ваших ног штабелями. Разумеется, она не заходила в своих «опытах» над мужчинами дальше дозволенной черты, лишь поддразнивала их, делала более чувственными, что ли. Александра такое отношение злило, но что он мог поделать? Он находился в полной ее власти. Поцелуй, нежное объятие и восторженный взгляд – и он снова становился шелковым и готовым ради нее на многое…
Впрочем, ласки и нежности хотят не только мужчины. Иногда Клава испытывала непонятное томление, а в животе словно порхали бабочки. Так случилось и в тот день, когда маман не было дома почти до полуночи. Александр, как обычно, пришел в шесть
– Да? – задумчиво спросила Клавдия.
– Да, – ответил Александр и взял ее ладони в свои.
А потом был поцелуй. Очень долгий и сладкий. Александр любил целоваться. И при этом был весьма искусен. Его поцелуи всегда кружили ей голову. Вскружили и в тот раз. Они сидели на канапе, и она после поцелуя бессильно откинулась на спинку диванчика.
– Милая, родная, – зашептал ей Александр на ушко.
Когда его руки коснулись ее груди, в ее животе и запорхали бабочки. Захотелось большего, но Клавдия вспомнила заветы маман, отняла его ладонь от своей груди и тоже прошептала:
– Не надо…
– Почему? – спросил Александр.
Она не ответила. Все-таки странные они люди, эти мужчины. Ну, как ответить на такой вопрос вот так, с ходу? Ответ существует только один: потому…
– Потерпи до свадьбы, Саша. – Она поднялась с канапе и серьезно посмотрела ему в глаза. – Немного же осталось.
Он опустил голову. Кажется, даже обиделся.
Клава снова присела на диванчик и взлохматила ему волосы:
– Ну потерпи. Скоро ты получишь все…
– А ты знаешь, что он может расстроить нам свадьбу? – спросил на днях Александр.
– Кто это – он? – не поняла Клавдия.
– Следователь, что тебя допрашивал, – посмотрел поверх головы невесты Александр.
– Каким образом он может помешать нашей свадьбе? – беззаботно рассмеялась она.
– Каким-каким… возьмет, да и арестует меня, – как бы нехотя пробурчал Александр.
– За что он может тебя арестовать? – вскинулась Клава.
– Он подозревает меня в убийстве матери и сестры! – с надрывом в голосе воскликнул Кара. – Ты представляешь – меня!
– Но это невозможно! Ты же не убийца! Да как он смеет даже думать о таком… – возмутилась Клавдия. Этот Воловцов раздражал и ее. И казался опасным, хотя, как мужчина, выглядел весьма привлекательным. Но опасность исходила не от его внешнего вида и каких-то мужских качеств. Опасность исходила от его цепкого взгляда и мыслей, заключенных в темных умных глазах. Клавдия Матвеевна почувствовала это, когда он допрашивал ее, задавая совсем не те вопросы, которых она от него ждала. Ведь она была женщиной, а женщины чувствуют полнее и глубже. Так уж распорядилась природа…
– Конечно же, я не убийца, – печально произнес Александр. – Но это его мало волнует. И он волен думать все, что ему заблагорассудится. К тому же у него стоит задача: найти убийцу во что бы то ни стало. Но зачем глубоко копаться в этом деле, когда убийца, – он стукнул кулаком себя в грудь, – на виду и под рукой? Ведь обвинить меня в убийстве – проще простого! И улики имеются. Правда, только косвенные, настоящих-то улик у него нет и быть не может…
– Но он же не может взять и ни за что арестовать человека!