Царствие Хаоса
Шрифт:
С усилием, со стоном, они крутят педали велосипедов и тянут за собой телегу. На полпути они врезались в бордюр тротуара, и четыре трупа свалились на землю.
Они загружают их обратно. Пия отдает приказы, так ласково, как только может, и Роберт ей подчиняется. Мир нужно отстраивать заново. По одному трудному делу за раз, по одному трупу за раз. Прошлой ночью они были испуганными, растерянными детьми, бежавшими из-под обломков погибшего мира. Но теперь они — мир. Они — будущее. У них нет времени на печаль.
Их мир состоит
Роберт и Пия, их друзья, их родители, все они жили всегда словно бы в призраке жизни, жили в мире, похожем на память о мире. Сюда прибыли их прапрапрапрадеды; это они создали мир, выцарапав десяток квадратных миль пригодной для жизни земли на засушливой вулканической планете, куда их отправили. Они возвели дома, проложили дороги, построили оранжереи и оросительные системы и все другие необходимые части инфраструктуры. То первое поколение сделало всю работу. Они устроили систему ограждений с двойными электрическими воротами, отделявшую город от непроходимого, невозможного остального мира.
Они не собирались здесь оставаться надолго. Другие должны были вернуться — как только найдут планету с более подходящей атмосферой. Они должны были вернуться, чтобы забрать людей из этих шатких стеклянных домов и вернуть их в человеческий род. Должны были хотя бы прислать весть о себе — прислать хоть что-нибудь.
Но прошли годы. Поколения сменяли поколения. Крошечная цивилизация потихоньку ползла вперед, цепляясь за надежду, что весть придет, другие вернутся, и начнется следующая глава.
Но этого так и не произошло. Ожидание сменилось беспокойством, а затем страхом и отчаянием.
Пока Бог не начал говорить. Две дюжины лет назад. Задолго до рождения Пии и Роберта, еще когда их родители были детьми. Бог говорил сначала с одним человеком, Дженнифер Миллер из дома номер 14, благословенно будь ее имя, потом с другим человеком, затем с еще одним. Слово Божье сначала было неоднозначным, затем более конкретным, и как бы ни было оно страшно и странно, оно вдохнуло во всех них новую жизнь — напомнило людям этого мертвого, далекого мира, что они были людьми. Голос Божий, интимный и мощный, явился, предлагая не только план действий, но — объяснение. Вот почему с вами это произошло. Вот каков смысл вашего трепетного существования.
И вот что будет дальше. Вот дата, определенная Мною для начала следующего этапа жизни. Этот этап — смерть.
И этот этап наступил для всех людей мира, кроме двух. И вот эти двое стоят рядом с полной трупов телегой, вглядываясь сквозь одну из стеклянных дверей в неприветливый ландшафт окраин.
— По одному, — твердо говорит Пия. — Мы скинем их вниз по одному.
— Может, мы должны провести какую-нибудь церемонию?
— Мы откроем двери и отправим их туда, — говорит Пия. — Отправим
Все сложно устроенное ограждение, отделяющее мир от окраин, теперь, лишенное электроэнергии, стало всего лишь декорацией. Все, кто работал на электростанции, все, кто патрулировал стену, умерли. Пия легко надавливает на одну из ручек, и огромная стеклянная дверь медленно открывается. Они сразу же чувствуют запах — горячую вонь пузырящегося дегтя пустыни. Роберт морщится и закрывает рот обеими руками. Пия тоже его чувствует, его доносит горячий ветер, обжигая ей нос. Она решительно вздергивает подбородок, ее глаза твердо смотрят в будущее.
— Готов?
Роберт испуганно молчит.
— Готов? — повторяет Пия.
Роберт кивает.
Они начинают с отца Пии. Вытаскивают его из тележки, ухватив под руки, и волокут к двери. На счет три — отпускают и смотрят, как тело катится, нелепо шлепая конечностями, в горячую ядовитую землю.
— Вот так, — говорит Пия спустя мгновение. — Берем следующего.
Они стаскивают с тележки мать Пии. Ее бледные руки безвольно качаются.
— Это займет месяцы, — говорит Роберт.
— Месяцы так месяцы. — Пия отпускает тело и смотрит, как оно медленно катится с края скалы, а потом с тихим тошнотворным шипением уходит в серу. Пия помимо собственной воли завороженно наблюдает, как тело ее матери растворяется в пузырящейся грязи. «Это всего лишь тело, — думает она. — Неодушевленный предмет».
— А потом… когда закончим… что мы будем делать потом?
Пия отворачивается от мрачного зрелища того, как тело матери медленно растворяется, превращаясь в грязь и минералы.
— Все, что нам придется.
Она отвязывает от телеги следующее тело. Ее соседка, миссис Тайлер. Она часто нянчилась с Пией, когда та была маленькой.
Пия думает о том, что им придется делать. Надо выяснить, как запустить электростанцию и, может быть, как автоматизировать ее. Надо научиться пользоваться оранжереей, сажать растения и собирать урожай.
Она смотрит на Роберта. Он неохотно перерезает веревки на следующем трупе в телеге.
Им надо будет заниматься сексом. Чтобы продолжить человеческий род. Пие тринадцать лет, и у нее нет никакого опыта. У нее есть знания из анатомии, базовое понимание, но никакого тактильного опыта. Она никогда не целовалась с мальчиком.
Однажды у нее был сон, волнующий и страшный.
Но сейчас, когда она стоит здесь, на краю пригодного для жизни мира, перед тележкой, полной смерти, ей ничего не кажется страшным. Ничто не пугает. Они будут делать все, что им придется делать. Что бы ни пришлось, они это сделают.
Роберт с болезненной нежностью смотрит на эту девочку, на это волшебное существо, стоящее рядом с ним на краю разрушенного мира. Он с восторженным удивлением думает о силе, которой она, видимо, обладает, — стаскивает эти окоченелые трупы, включая собственных родителей, с телеги, сталкивает их вниз с обрыва, делая то, что должно быть сделано. И он понимает, что любит ее, что был создан, чтобы ее любить.