Царство страха

Томпсон Хантер С.

Что ни говори, то были превосходные денечки. Да, вы можете назвать их безрассудным и пугающим приключением в исполненной мрака стороне жизни, когда большую часть времени ты чувствуешь, будто тобой выстрелили из пушки, точно как в популярном фильме про Питера Нэпа. Но я не отказался бы пройти через все это снова, стопудово...

* * *

Привет, ребята! Меня зовут Марвин, и я здесь, чтобы про­дать вам эту удивительную, замечательную пишущую машинку, которая гарантированно будет служить вам так же

верно, как она служила мне. Это настоящий монстр, чуваки. Писать на ней книгу — это все равно как плавать в бассейне под ЛСД-25 и вдруг почувствовать, что твои яйца в огне. Да, сэр, гарантия пожиз­ненная. Подумайте об этом, в самом деле...

Теперь позвольте задать вам небольшой вопросик, друзья, и я от всего сердца прошу вас обдумать его хорошенько, прежде чем отвечать. Это СЕРЬЕЗНО. Помните, этот вопрос вам зада­дут однажды еще раз — когда вы окажетесь лицом к лицу с ВСЕ­МОГУЩИМ БОГОМ!

Он спросит вас: «Что я могу сделать для тебя, парень? По­проси же, потребуй что-нибудь одно, но прямо сейчас. Что же это? НУ?? Говори! НЕМЕДЛЕННО! Или я отправляю тебя пря­миком в пекло...»

И что же ты скажешь, братуха? Какой ответ ты дашь ВСЕ­МОГУЩЕМУ БОГУ, когда получишь этот последний шанс? И запомни — он будет судить тебя по ответу твоему. Будет СУДИТЬ тебя! И если ты промямлишь что-то лажовое, то поплатишься за это. Будешь жрать дерьмо и сдохнешь.

(Длинная пауза, заполненная всхлипываниями, невнятным бормотанием и скрипом отодвигаемых стульев...)

ОКЕЙ! ОКЕЙ, братец, расслабься, тебе повезло. Ничего не бойся, я с тобой и скажу тебе правильный ответ. Аллилуйя! Ты спасен.

ОТВЕТ, КОТОРЫЙ ТЫ ДАШЬ ВСЕМОГУЩЕМУ БОГУ, КОГДА ОН ПРИДЕТ СУДИТЬ ТЕБЯ ТАКОВ: да, да, да, ваша честь. Просто вы не спрашивали раньше... Что мне нужно, так это же совершенно ясно - НОВЕХОНЬКАЯ И КРУТАЯ ТАКАЯ ПИШУЩАЯ МАШИНКА, МОДЕЛЬ 22 IBM «КРАСНЫЙ МАГНУМ СЕЛЕКТРИК», прямо как вот эта. ПРЯМО КАК МОЯ... Именно так и говорите в этот величественный момент высшей справедливости.

* * *

Помоги мне, Господи, кажется я снова смотрю фильмы с участием Гейл Палмер. Это пагубная привычка, которую я при­обрел однажды несколько лет назад, когда мне предстояло явиться в суд. Это весьма затруднительный момент для любого соображающего человека. Ты вдруг оказываешься перед лицом конца света — того света, который ты знал прежде. Вот и я по­нимал, что стою перед главной Развилкой — останусь ли свобод­ным, как речная выдра, или сгину, как глупый молодой шмель, запутавшийся в паутине государственной судебной системы. Третьего не дано. Выбора нет. Пан или пропал.

Таких магических моментов не так уж много в жизни — крас­ные точки на карте цвета морской волны — и я дорожу ими. Это высшие точки моей жизни, мгновения, когда я полностью Вклю­чаюсь, и чувствую себя как снежный леопард, дерущийся не на жизнь, а на смерть у своего логова.

Э-эх. Кончай размазывать сопли, Док. Не нагружай народ своим пьяным пафосом хилбилли. Шутки закончилась. На этот раз они придут за твоим сердцем, так что веди себя соответствующе. На вершине горы мы все — снежные леопарды.

* * *

Что

же, давайте теперь вернемся назад к Свидетельнице, которая явилась ко мне домой тем памятным вечером и едва не засадила меня в тюрьму.

За версту становилось ясно, что она — отработанный продукт, исторгнутый из недр секс-индустрии — бизнеса, который я обозревал некогда как журналист, имевший несчастье привлечь ее внимание.

В 1985-м году в Сан-Франциско я искал приключений себе на задницу, подрядившись написать для Playboy статью о «феминистской порнографии».Никто толком не соображал, что это та­кое, но я заверил людей в журнале, что такое явление несомненно существует, и они заказали мне материал. Феминистское порно — это всего лишь семейное порно, снятое в расчете на уже сложившиеся пары.

Это был совершенно новый жанр, и я впервые услышал о нем, когда обозревал съезд Демократической партии здесь же, в Сан-Франциско, в 1984-м году. Итак, я познакомился с девуш­ками, снимавшимися в этих фильмах. Выразимся так, они меня усыновили. Большинство из них являлись как минимум бисексуалками, и мне нравилось проводить с ними время. Многие из них стали потом звездами народившегося жанра кинематогра­фа. Джульет Андерсон, позже известная как Тетя Пег — одна из них, другая — Вероника Харт, которая по-прежнему трудится в порноиндустрии и преуспевает.

Теперь мы приступаем к сложной части нашего повествования.

Я хорошо разбираюсь в ситуациях вроде той, о которой соби­раюсь вам поведать, знаю, какими странными они порой стано­вятся. Я ведь провел в брюхе этого зверя куда больше времени, чем готов признать, тем паче на бумаге. Мне никогда не прихо­дило в голову рассказывать подобные истории на публике или даже кому-нибудь наедине. Ну, может быть, только иногда, без­лунными ночами, когда я чувствую себя одиноким, сентимен­тальным, находит элегическое настроение, и я думаю только о драках, влагалищах или фобиях, прямо как наш старый друг из Арканзаса.

Впрочем, как раз сегодня такая ночка и намечается, так что чего уж там?

* * *

Я никогда даже не слышал о Гейл Палмер. Совершенно в ней, короче, не нуждался, но в один прекрасный день я получил от неё письмо, где говорилось, что я облажался и совершенно не в теме.

В свое время я написал, что новая феминистская порногра­фия уверенно берет верх над старой; она написала в ответ, что я ничего не понимаю в секс-бизнесе, но она могла бы объяснить, что да как. А я-то плевать на самом деле хотел.

Я получил еще несколько писем от нее, в том числе одну при­мечательную открытку (которую мой защитник позже предъя­вил в суде в качестве вещдока), густо исписанную похотливыми непристойностями. Надпись на лицевой стороне открытки гла­сила: «Секс — это грязный бизнес». Открыв ее, вы читали: «Но кто-то же должен им заниматься». Оставшуюся площадь она мелко-мелко исписала от руки — речь шла о всех тех развлечени­ях, которым мы могли бы предаться, совсем как пара обезьянок в жару, а также заверениями в том, что только она расскажет мне всю правду о порнобизнесе.