«Царство свободы» на крови. «Кончилось ваше время!»
Шрифт:
Кстати, вопрос на засыпку — если имеются две группы деятелей, одна за объединение, вторая — соответственно, против, к какой из них относится так называемый Иван Иванович? Или как его там величают на самом деле?
Да и две ли группы? Имеется еще как минимум третья, ставящая целью раздуть мировой пожар с революциями во всех известных странах. Почему не помянуто о ней? Или тем все равно, вместе или порознь? Наплевать на какую-то там добровольность, вот как полыхнет — и без всяких дипломатических процедур окажемся вместе.
Смешно. Комитет явно ищет не там, где надо. Нет, проследили грамотно, чего уж там, выводы сделаны абсолютно неверные. Почему
Кто раз был предан, поневоле с опаской относится к очередным калифам на час.
И ведь довольно близко к поверхности второе возможное обвинение — в контрреволюционности. Не секрет, под него потенциально подходят многие. Пусть не замешанные, но с точки зрения власти смертельно обиженные этой же властью принятым законом — о недопущении в выборные органы всех, служивших в Императорской армии на офицерских должностях и закончивших в полном объеме военные училища.
Без училища-то высоко не прыгнешь, да и война оказалась настолько долгой — кое-кто из будущих революционеров по разным обстоятельствам не сумел отвертеться от призыва, и, в соответствии с образовательным цензом, попал в школу прапоров. Вот такие офицеры военного времени офицерами в полном смысле по закону не являются и могут делать политическую карьеру — при наличии желания и идейной убежденности, подкрепленной каким-либо партбилетом какой-нибудь из разрешенных законами партий.
Побаиваются партийцы, ох, побаиваются. Столько лет прошло, а все им мерещится возможная военная диктатура — с расстрелом всех, содействовавших гибели страны и ее проигрышу накануне победы. Не зря и законы принимают, и большинство заслуженных генералов выгнаны в отставку, а то и высланы за границу. А кое-кто, не побоявшийся высказать собственное мнение, и убит. Или умер при таинственных обстоятельствах. Так повлиял на представителей социалистических партий неудачный мятеж летом далекого семнадцатого года. Запоздалая попытка с никуда не годными средствами. А следствием — окончательный развал даже не воинской силы — воинского бессилия, а затем — и всего государства. Но в том давнем мятеже Кротов замешан не был. Попросту вовремя не узнал о нем, а когда узнал, все было уже кончено.
Интересно — сработано в случае Кротова неплохо, только не угадали. Как-то все у них заковыристо. Лишь не может дойти простая вроде бы истина — у порядочных людей элементарно нет желания служить любой из нынешних властей. А уж влезать в их грязные игрища…
Стоп. Простейшая логика — раз Ивана Ивановича настолько задело возможное участие посторонней разведки, не иначе, сам он относится к противникам спасенного.
Еще бы знать, за что выступает усач? Ах да, «объединителей». Но тогда по хитрой логике Ивана Ивановича, правители Сибири спят и видят, как бы войти в состав республики Московской. Но почему-то этого не делают при нынешнем президенте. Из принципа, наверное.
Ну, не следил Кротов за всевозможными программами! Обещать все мастера, делать никому не хочется. Даже за, так сказать, своими, сибирскими, не следил. А уж за чужими! И на портреты не обращал внимания. Хватило одного Керенского — в памятные годы развала. Да и после, когда «главноуговаривающий» пытался влезть на пост президента. Словно мало ему было всего содеянного под его непосредственным руководством!
Что же теперь? Признаваться в несделанном и ложном —
Влип! Еще странно — зловещий Комитет с самого начала пошел по ложному следу. Или же просто настолько стремился испоганить репутацию усача, что решил воспользоваться первым, что подвернулось под руку. Тоже весьма вероятный вариант. Большая часть так называемых контрреволюционеров — облыжно обвиненные люди. Надо же оправдать существование многочисленным борцам за светлое будущее! Лучше уж боролись бы за светлое настоящее.
Но если начнут копать всерьез, попытаются выйти на своих коллег из Сибири — вот тогда настанет полный и безоговорочный конец.
Главное, ничего не придумаешь.
Эх, надо было уходить прямо там, в гостинице, а не надеяться непонятно на что! Все был бы шанс отбиться, оторваться, лечь на дно…
Комитет — место, куда попасть легко, а выйти — трудно.
И поручение до конца не выполнено…
Расслабился, чтоб его!
Однако! Не заметил, как полпачки папирос скурил. Между прочим, новые взять будет неоткуда. Вряд ли заботы Ивана Ивановича простираются настолько далеко.
В случае признания — да. Можно будет на некоторое время рассчитывать на снисхождение. Пока не поставят к стенке — тоже, между прочим, вероятный вариант. А уж в случае упорства и отрицания…
Что ж… Спать! Время наверняка позднее, часы отобраны, завтрашний день обещает новые трудности, а то и что похуже, надо хоть встретить его не с больной головой.
Когда не остается ничего иного, лучше элементарно отдохнуть. А там посмотрим, какие выверты преподнесет судьба. Хорошего все равно ждать не стоит.
Судьба…
При отсутствии часов и естественного света чувство времени ушло. Сколько миновало — кто ж знает? По ощущениям — немало, но в ожидании и минуты растягиваются в часы. Лампочка продолжала гореть, никто не беспокоил, а к добру ли, к худу…
Покормили один только раз. Какой-то довольно паршивый суп, хорошо хоть не легендарная тюремная баланда, да в придачу к нему каша с редкими мясными прожилками. Кротов успел проголодаться и умял все. И все равно не понял — завтрак это, обед или сразу ужин?
Разносчиков обеда было двое. Один расставлял миски, второй — рука на кобуре — бдительно застыл у двери.
Эх, милок! Да пока револьвер выхватишь, он тебе может не понадобиться! Иное дело — в веренице запутанных коридоров столько охраны, что далеко не уйдешь. Не спасут ни умение, ни везение.
Напрасно Кротов пытался разговорить тюремщиков. Узнать не о судьбе, им то ведать не положено, но хоть который час. Словно они были глухими или же не понимали по-русски ни слова.
Тоже не исключено. Рожи у тюремщиков на рязанские походили мало, больше напоминали кого-то из прибалтов — не латышей, так эстонцев.
И опять потекли часы. Может, слухи верны и на допросы здесь вызывают исключительно по ночам? Или уже ночь?
Вот так летят псу под хвост самые лелеемые планы! Мечталось же вчера о встрече в поезде, а еще лучше — уже на петроградском вокзале, а теперь? Обидно. Нет, здание редакции известно, в Москве найти Писаревскую удастся без труда, зато в былой столице — похоже, без шансов. А так хотелось погулять вдоль Фонтанки, заглянуть в Летний сад, если он, разумеется, уцелел в социальных катаклизмах, да мало ли еще где? Словно вдруг вернулась юнкерская юность, когда прогулка с красивой девушкой казалась немыслимым счастьем.