Cassiber 1982-1992 (неофициальная биография), Кан Алекс

Cassiber 1982-1992 (неофициальная биография)

на обложку

Кан Алекс

Шрифт:

Как уже было сказано, остальные музыканты тоже имели свои политические позиции; Крис Катлер, барабанщик в Cassiber (и в этом туре также в Kalahari Surfers) и Фред Фрит, гитарист и лидер Keep the Dog, были членами-основателями Henry Cow — уникальной британской рок-группы, которая в 1970-х годах благосклонно упоминалась в официальной советской печати как "группа британского комсомола". Этот факт был благополучно забыт к 1989 году, но, будучи поднят из архивов, он стал мощным оружием: "Комсомольская правда", газета, которая опубликовала оригинальную статью, была официальным органом ЦК ВЛКСМ и с гордостью носила шесть высших государственных наград на титульном листе. Это была сила, с которой нельзя было не считаться.

Хайнер

Геббельс

Первоначально всё планировалось в Москве, и я ещё только входил в курс дела, когда местные организаторы в Санкт-Петербурге попросили меня написать заметки для концертной программы и статью в местной газете. В те годы Ленинград был центром нью-джаза, свободной импровизации и "классического" авангарда, а Рига — третья остановка в туре — была центром Rock-In-Opposition. Именно у рижанина — Ника Судника, основателя и лидера группы Зга — я впервые услышал записи Cassiber, Art Bears, The Work, Etron Fou Leloublan, Universe Zero и других групп, которые работали в том же духе: казалось, их музыка объединяет лучшее из всех миров — страсть и энергию рока, импровизационную свободу джаза и композиционную сложность авангарда. Я сразу же влюбился в такую музыку. Поэтому сама мысль о том, что некоторые из этих музыкантов будут на самом деле играть в Ленинграде, казалась потусторонней. Тем не менее, люди, кто имел хотя бы смутное представление о том, что это за группы, представляли собой незначительную группу знатоков, а новизна западных групп, приезжающих в СССР, уже сходила на нет: несколько месяцев назад плохая организация и нулевой промоушн вообще не собрали аудиторию для тогда еще во многом неизвестных Sugarcubes с Бьорк (Bjork), и концерт пришлось отменить. Так что я использовал весь свой энтузиазм и убежденность при написании газетной статьи в надежде завлечь даже тех, кто очень слабо интересовался серьезной рок-музыкой (в то время в Ленинграде поклонники прогрессивного рока составляли существенный процент). По крайней мере, если зал и не будет полным, то он хотя бы не будет шокирующе пустым.

Приходя на следующий день, я понятия не имел, как практически не подготовленная аудитория будет реагировать на эти странные звуки. Но когда я наблюдал за группой гопников (gopniki — наш местный термин для наименования тех, кто в Англии известен как yobs или chavs) в задних рядах — они потягивали пиво, но при этом внимательно слушали, не издавая свиста и не хихикая. Московский концерт (который, к сожалению, я пропустил) был проведён в меньшем по размерам зале, и включал советские группы Не Ждали из Таллинна, Джунгли из Ленинграда, Звуки Му и Вежливый Отказ из Москвы, которые помогли направить музыку в более привычные рамки.

Крис Катлер

Из всех этих событий больше всего мне запомнилось чувство потрясающей музыкальности, невероятной энергии и свежести, изобретательности и необычайной убежденности, исходящие со сцены. Мы были счастливы. Трое из нас — пианист и композитор Сергей Курёхин, виолончелист и продюсер Сева Гаккель и я — провели с музыкантами большую часть дня, разговаривая, обмениваясь идеями и споря. В частности, я помню чудный круиз по Неве в тот прекрасный майский день — когда Санкт-Петербург предстаёт в своём лучшем виде.

Эпилог: Крис Катлер и его жена Керстен остались в Ленинграде у нас с женой, и я хорошо помню жаркий спор, который мы вели с ним и Кристофом Андерсом, вокалистом Cassiber. Конечно, я знал о левых политических взглядах моих новых друзей и сочувствовал их противостоянию западному истеблишменту, но я никак не мог согласиться с их пристрастием к социализму. Мы знали лучше, мы жили в этом социализме, и — спасибо, не надо. Но, несмотря на эти политические аргументы, или, возможно, именно поэтому, эти несколько дней ознаменовали начало длительной дружбы. Несколько месяцев спустя я прилетел в Лондон, посещая Криса Катлера в пустой школе, в которой он жил в Clapham Old Town, и там мы встретились с Эми Денайо (Amy Denio), саксофонисткой из Сиэтла. Это знакомство, в свою очередь, позволило мне через год на фестиваль Игр Доброй Воли (Good Will Games Festival) в Сиэтл привезти два российских джазовых коллектива. И когда в следующем году франкфуртский Ensemble Modern приехал в Россию с программой, включающей Стравинского, Лигети и Кагеля (Кагель также дирижировал), они включили в программу отрывок из произведений Хайнера Геббельса — и Хайнер прилетел вместе с ними. Конечно же, мы собрались вместе, и Сергей Курёхин [58] не мог придумать лучшего

развлечения, чем пригласить Хайнера на свадьбу. Гитарист группы Сергея "Популярная Механика" [59] как раз вошёл в фазу хэви-метал и праздновал свою (пятую) свадьбу в черном кожаном прикиде: джинсы, куртка и кепка — все в цепях и заклёпках. Его новая жена, крошечная азиатка из Восточной Сибири, была с родителями и парой братьев, которые пропутешествовали за тысячи километров с запасом сибирского самогона (в то время алкоголь в Санкт-Петербурге был труднодоступен), а единственными гостями со стороны жениха были Курёхин [60] , я и бедный Хайнер, не понимающий ни слова по-русски. Я был в шоке, а Хайнер пил экзотические напитки и ел не менее экзотические блюда, и, как мне показалось, ему особенно понравилось, когда сибиряки начали петь свои народные песни. Это было более двадцати лет назад, но каждый раз, когда я встречаю Хайнера, он с неизменной теплотой напоминает мне про тот вечер.

Здесь в оригинале почему-то указан не Сергей Курёхин, а Ilya Kurykhin. Не думаю, что Алекс Кан действительно имел в виду некоего Илью Курыхина. — прим. tatuk.

В оригинале опять упоминается загадочный Илья Курыхин: "Ilya's band Popular Mechanics…".
– прим. tatuk.

Здесь правильно. — прим. tatuk.

Кристоф Андерс

Гигография

Cassiber в дороге

В основном мы совершали поездки на автомобиле Хайнера. Каким-то образом мы запихивали всё оборудование, в том числе полноразмерный электророяль Хайнера Yamaha, его синтезатор PPG, все усилители, гитары, металлические листы, Korg, саксофоны, тромбон, аксессуары, и мою барабанную установку (которую я обычно посылал на поезде заранее), и нас четверых внутрь — и на крышу — его машины. Конечно, мы иногда летали — в Бразилию — со всем оборудованием в контейнере (благодаря Goethe Institute), в Японию, Лондон, Нью-Йорк и Ньюфаундленд, но в основном это были автомобиль и автобан… — КК.