Целитель 9
Шрифт:
— Вот, — не касаясь руками, Кузнецов протянул мне чужую руку с жезлом. — У одного опалённого гада забрал. С тобой рядом стоял.
— Этим меня чуть и не убили.
Кузнецов жезл держал всё это время при себе, но заметил я его только сейчас. В глазах у меня двоилось, бок терзало болью. Значимая часть внимания уходила на то, чтобы поддерживать себя и чистить рану. Другой частью внимания я отслеживал, за счёт чувствительности, что вокруг происходит.
Но вот то, что чуть ли не под носом — как-то пропустил.
— Не только мы готовились, да, парень? — хлопнул Кузнецов меня по плечу. — Приходи в себя, а я пока
— Не… — ответил я, погружаясь в себя.
— Тогда жезл тут оставляю. Вдруг пригодится.
— Хорошо.
Пока общее войско справится и без меня. Нужно и правда собой заняться, быстро в строй вернуться. Битва далека от завершения. Мы разменялись козырями, но никто не добился желаемого.
Та гадость, которой в меня выстрелили… Точных цифр не скажу, но в своём развитии я упёрся в потолок чистоты Крови. Если брать целительские мерки, то переход на Кровь приравнивался к сотне единиц чистоты. Это при том, что самые толковые целители обычно работали в диапазоне восьмидесяти единиц. Моя же чистота достигла двух сотен единиц, если брать общую шкалу, и сотни, если рассматривать только Кровь. Никто из наших к подобному уровню и близко не подошёл. Лучший показатель у Эммы, в районе ста тридцати единиц, и у Славского, который тоже был близок к этой отметке.
Я ещё в той жизни научился «на глаз» определять, насколько концентрированной и чистой силой смерти пользуется нежить. Это неважно в обычных стычках, но, когда сталкиваешься с продвинутым врагом, которого с наскока не убьёшь, этот параметр важно оценивать, чтобы понимать, сколько Крови вкладывать в атаки и есть ли вообще шансы на победу или лучше отступить.
Последняя четвёрка, которую против нас посылали, оперировала силой в районе тех же значений, что и Эмма со Славским. Сила короля была в районе ста пятидесяти единиц. Но вот то, чем в меня выстрелили из жезла, было чем-то сверхконцентрированным. Я такого раньше и не видел.
Варианта ровно два, которые в голову приходят. Либо кто-то из мёртвых заморочился, чтобы нацедить силы и максимально её сконцентрировать, либо… Либо оружие выдал бог смерти лично. Это неприятно, но я ничуть не удивлён. Из того, что мы знаем о ковенах, сами они не могли инициировать столь масштабные действия. Богу уже доложили, он в курсе ситуации, а значит, мог и подсобить, выдать решение проблемы.
У него почти получилось.
Почему-то я не сомневаюсь, что меня атаковал тот «полководец». Тело у него было новое, но вот лицо… Точнее, выражение лица, этот оскал, целая гамма эмоций, которые так несвойственны мертвецам. Готов спорить, что в последний момент видел и азарт, и предвкушение, и что-то личное. Он пришёл отомстить.
Если верить Кузнецову, то на этот раз от него только головёшки остались. Отлично. Пусть отправляется в забытье. Знать бы ещё, что его душа тоже уничтожена, а то не хотелось бы возрождения такого противника.
О том, от кого жезл, я размышлял не просто так. Слишком многое правильный ответ менял. Я изучал то, как сила бога повредила мой организм. Смотрел, как с этой силой справилась искра. Неожиданно легко. Повезло, что тут скажешь. Могла ведь и исчерпать себя. Сейчас вижу, что она, наоборот, усилилась. Я с помощью Эммы прошёл и через следующие этапы посвящения, получив полный доступ к искре, поэтому мог её отслеживать.
Тем не менее
Чем дольше изучаю, тем лучше понимаю, насколько мне повезло.
Сейчас я функционирую за счёт силы, буквально заменяя ею работу части тканей и стимулируя внутренние органы. Неделя постельного режима, два месяца реабилитации — и буду как новенький. Кто-нибудь, пошлите мёртвым гонца, чтобы на месяц-другой паузу взяли.
Сделав то, что мог, я вынырнул из медитации.
— О, очнулся, — воскликнул Беда. — Босс, ты как? Чё короля не завалил?
— Чего несёшь, балда? — закатил глаза Калина.
— Заткнитесь, болтуны, — процедил Дарвин. — Ты как?
— Бывало и получше, — ответил я и повёл плечом.
Потянувшись во все стороны, убедился, что правильно сработал и нигде ничего не отвалится.
— Там это, местные страдают, — вставил Беда. — Подсобим, или мы на сегодня всё?
— Подсобим, подсобим, — ответил я.
По лестнице наверх я поднялся, почти не шатаясь и думая о том, что эту крепость какие-то злодеи строили, и что её давно не ремонтировали. Ступени крутые, неудобные, кое-где осыпавшиеся. Шёл я сам, понимая, что, если продемонстрирую слабость, это скажется на общем боевом духе. Я и так долго отсутствовал, а как главу ордена словно мешок картошки тащили, наверняка многие видели.
— Святой вернулся! — крикнул Беда во всё горло. — Наваляем пи…!
Я как-то обратил внимание Дарвина на то, что так выражаться лишнее, но не помогло. Мои парни настолько отбитые, что в некоторых вопросах и меня игнорировали. Не скажу, что это было плохо.
Простой и эмоциональный крик поднялся целую волну. Орденцы дружно гаркнули и проскандировали:
— Орден! Орден! Орден!
Я чувствовал, как меня пробирает. Вера и воодушевление людей словно обрели физическое воплощение, направляясь ко мне.
— Покажи им, босс! — чуть ли не подпрыгивая, сказал Беда.
Адреналиновый наркоман, не иначе.
Ко мне Эмма подошла. Отвлеклась от своих дел. Мы обменялись взглядами, понимая друг друга без слов.
Я огляделся, оценивая происходящее со стены. На нашем участке, ожидаемо, дела обстояли лучше всего. Двести орденцев методично перемалывали вражеское войско. Что враг учёл, отвлекал нас, но основные силы бросил с другой стороны, и там бои шли уже на стене.
Правильно было бы поставить людей с Кровью по всему периметру, но в нынешних условиях это невозможно. Языковой барьер, общее недоверие, которое мы так и не преодолели, отсутствие боевой слаженности. Хватало причин, чтобы не разделяться. Крепость же достаточно большая, чтобы мы не могли подсобить на других участках. Да и будь мы рядом — использование Крови могло бы повлиять на Масло, и тогда бы мы вредили союзникам, а не помогали.
Но кое-что было всё же возможно сделать.
Тем более одно с другим совпало. До этого король отступал, ушёл километра на два, но сейчас я чувствовал, что вернулся. Дистанция в километр. Глазами в темноте не рассмотреть, но я точно знал, где он.