Целитель судеб
Шрифт:
– А то вряд ли.
– Я прошу вас.
– Я сказал нет!
– закричал Рэми.
– Арам, вы оглохли? Смерти хотите? Так я устрою.
– Моя жизнь в ваших руках, наследник, - покорно прошептал Арам, склоняя перед Рэми голову.
– Вы можете сделать со мной все, что угодно, это правда. Но я вижу в вас непонимание и боль. Позвольте мне...
– Не позволю. Со своей болью справлюсь сам...
– Элизар тоже так говорил...
Рэми не выдержал. Когда он очнулся, он сидел на Араме, сжимал пальцами тонкую шею юноши-виссавийца
– О боги...
– спохватился Рэми, отпуская виссавийца.
– Вы живы?
– Не беспокойтесь, наследник, жив, - в глазах Арама было столько... поклонения, восхищения, радости, что Рэми вздрогнул. Этого придурка только что чуть не убили! Чему он радуется, о боги?
– Вы совсем дурак, Арам, если лезете под руку разгневанному магу. Да еще и сравниваете меня с сошедшим с ума Элизаром. Неужели вам жить расхотелось?
– Простите, наследник, я действительно был неосторожен, - сразу же начал оправдываться Арам.
У Рэми незамедлительно начала болеть голова. Он не понимал этого нового, преобразившегося Арама. Не понимал, куда делась торжественная, так импонирующая Рэми гордость виссавийца, и откуда появилась эта услужливая, раздражающая покорность?
– Никогда не стану вождем Виссавии, - устало сказал Рэми, поднимаясь.
– Не понимаю вас...
– Если Виссавия вас слушает...
– также смиренно ответил Арам, - то это уже неминуемо.
– Уходи, - прошептал Рэми.
– Приказываю тебе, Арам, уходи! Убирайся! Пока я не навредил тебе! Уходи... прошу! Если я убью тебя, то буду об этом жалеть...
– Мы продолжим разговор, наследник, когда вы придете в себя, - покорился Арам.
Они столь послушны, усмехнулся Рэми. Они столь милы... ластятся как змеи, чтобы укусить в самый неожиданный момент. Все они...
Небо расчистилось, откуда-то вновь появился спрятавшийся на время Рык, ласкаясь к ладоням хозяина. Рэми не мог сидеть на месте: остатки гнева гнали его вперед. Он долго брел по лесу, не зная, куда идет и зачем, пока густая чаща не расступилась и не появилась позолоченная солнечным светом полоска реки. Стало жарко. Барс шумно дышал, открыв пасть и высунув язык, порхали над растущей у самой кромки воды купальницей бабочки капустницы, тихо шептал неподалеку камыш.
Рэми устало опустился на сочную, напоенную близостью влаги, прибрежную траву, так и не решив, что ему делать дальше. Вернуться к Миранису? Он не мог. Остаться в Виссавии? И этого он мог. Он просто хотел побыть один и подумать. Дать себе успокоиться.
– Вот ты где, - сказал кто-то за спиной, и Рэми мгновенно напрягся:
– Отойди! Отойди, пока я сам тебя не убил.
– Так на меня обижен, что сам мечтаешь умереть...
– принц подошел и положил руку на плечо друга.
– Рэми, давай поговорим.
– Мне кажется, нам не о чем говорить. И так все понятно...
– Проклятый упрямец, - сказал Мир, усевшись рядом. Барс, с такой нелюбовью
– Надо же... где ты взял такое чудо?
– засмеялся Миранис, лохмача шерсть урчащего животного.
– Лерин подарил...
– хмуро ответил Рэми.
Он не хотел разговаривать с Миранисом, но того обжигающего гнева, как некоторое время назад, уже не испытывал. Рэми был опустошен и устал. Он просто не хотел думать: ни о Мире, ни о Лие, ни о чем еще либо.
– Я даю тебе слово, Рэми, - начал Миранис, - что Лия для меня не просто очередное увлечение. Если было бы так, я бы никогда не прикоснулся к твоей сестре. Лия для меня нечто большее, и, когда мы вернемся в Кассию, она станет моей женой.
Рэми сглотнул, потом посмотрел на все так же улыбающегося Рыку принца и вдруг сказал:
– Я люблю Лию, но Кассию я тоже люблю. Я не хочу, чтобы наследный принц брал мою сестру в жены только потому...
– Что боится целителя судеб?
– развеял его сомнения Мир. Рэми промолчал. К чему слова? И так все понятно.
Рык вдруг навострил уши, уловил какой-то шорох к камышах и, спрыгнув с колен Мира, белой молнией исчез в прибрежных кустах черемухи. Мир обнял руками колени, положив на них подбородок, посмотрел на реку, на темнеющий на другой стороне еловый лес.
– Красиво здесь, правда?
– сказал вдруг он.
– Спокойно. Впервые за долгое время, несмотря на все, что произошло, я смог нормально подумать. Здесь, как в храме, душа отдыхает... Здесь можно ничего не опасаться.
– Я опасаюсь...
– вдруг прервал его Рэми, - я не хочу становится наследником вождя, и у меня есть на то причины. И я боюсь, что тебе не нужен. Боюсь, что тебе в тягость. После того, как я стал этим...
– Ты исцелил вождя. И ты не стал вновь целителем, узнав о моей связи с Лией, чего же ты боишься, Рэми? Я люблю твою сестру, понимаешь? Впервые в жизни я люблю... и впервые в жизни я понимаю твои чувства по отношению к Аланне. Раньше - не понимал. Потому ты можешь... встречаться с моей сестрой, когда этого сам захочешь. Ты должен это делать. Я не хочу, чтобы ты терял время... из-за каких-то глупостей.
– Мораль ты называешь глупостью? Может, именно она не позволяет нам этих глупостей совершать?
– Может, любовь дарят боги?
– Или ею испытывают.
– Раньше из нас двоих я был более циничным, - тихо и тепло засмеялся Миранис.
– Ты больше не злишься?
– Я не могу на тебя злиться, не имею права. Ты - мой принц...
– А ты - мой брат, - усмехнулся Миранис.
– Ты мой глупый, младший братишка, которого я за уши тащил к взрослению. А когда ты вырос, перерос меня, я и сам уже не рад.
– Почему?
– Потому что я тебе завидую, - откровенно сказал Миранис.
– Завидую, что ты имеешь эту страну... а все же находишь силы от нее отказаться. Только не понимаю - зачем.