Целительница для генерала-дракона
Шрифт:
Повреждения кожи мы, разумеется, проходили. Но больше с упором на диагностику, чем операционное лечение. Да, я знала в какой ситуации обварившегося из чайника ребенка следует послать к специалисту.
Вот сейчас как раз такая ситуация.
Но справляться придется самой.
Вспоминай, тряпка. Вам на лекции перечисляли, что делать при ожогах! Одной повязкой с примочкой тут не отделаешься.
Мои руки действовали на автопилоте. Искали застежки, стаскивали сапоги, носили ведра с водой, выжимали тряпки, зажигали свечи. Пришлось выгрести почти весь наш запас с Люной. Потом будем впотьмах сидеть, пока Мартин с пасеки не захворает животом – снова – и не притащит новых толстеньких, вкусно пахнущих свежим воском свечей.
Сейчас же в комнате пахло паленым и болотной гнилью. Несмотря на то, что я выдраила пол, переоделась и разоблачила раненого, запах никуда не исчез. Или это мое подсознание так отвлекается от жуткой картины?
Сам мужчина был сложен просто божественно. Если бы не угольно-черное пятно, уродующее бок от тазовой кости до ключицы, его можно было бы вместо Аполлона в музее выставлять.
Тем более и ниже тазовых костей, в отличие от древней статуи, у него было на что приятно посмотреть.
«Потом обязательно полюбуюсь, если выживет», – пообещала я себе в качестве поощрения, и приступила к делу.
Пока занималась уборкой, заодно спустилась в подвал, отыскала заветную бутылочку из темного стекла и влила в приоткрытый рот пострадавшего несколько капель настойки. Люна рекомендовала роженицам одну-две капли, этому же бугаю я щедро влила все пять. Здоровенный лоб, раз уж до сих пор не помер, выдержит. Зато меньше шансов, что дернется невовремя.
Для начала пришлось по ниточке удалять прилипшую рубашку и кожаную жилетку. Они буквально сплавились с кожей, так что удаляла я все вместе. Руки не дрожали, хотя внутри меня трясло. Да, я присутствовала на вскрытиях, щупала трупы, даже на полостных операциях была пару раз. Смотрела издалека. Кто студентку к распахнутому животу внутренностями наружу подпустит!
Когда пришла пора отсоединять обожженный кусок от живой плоти, меня чуть не стошнило. Удержалась чудом, понимая, что я единственная надежда бедолаги на спасение.
Промыла чистейшей водой, затем пресловутым отваром ромашки и почек березы.
Заодно обработала многочисленные царапины. Пришлось повозиться, вытаскивая щепки и застрявшие кусочки веток.
Когда я наконец оторвалась от мелкого ремонта и снова взглянула на пострадавший сильнее всего участок кожи, меня ждал сюрприз.
Не сказать чтобы плохой.
Кровь перестала течь неожиданно быстро, рана стремительно, прямо на глазах покрывалась бурой корочкой.
Ничего себе у него регенерация! У меня царапины даже со специальным гелем так быстро не закрывались.
Перевернув мужчину на здоровый бок, я занялась россыпью ожоговых пузырей ближе к спине. Иссекла, промыла, да так пока и оставила. Надо бы повязку наложить, но учитывая как быстро твердеет сукровица, отдирать ее потом придется снова с мясом. Ну его, такое развлечение!
– Пить! – неожиданный хриплый шепот застал меня врасплох.
Хорошо, что я ножом в тот момент ни в какой части тела не ковырялась!
– Сейчас, милый, потерпи маленько! – на автопилоте попросила я, погладив мужчину по голове, как одного из моих мелких пациентов в прошлой жизни.
Тот от подобной наглости аж один глаз приоткрыл.
Я не стала дожидаться, пока он меня разглядит во всей красе, а поспешила к печи, где уже остывал усовершенствованный мною иммунный сбор. Я добавила к рецепту Люны имбирь. Горечь, конечно, жуткая, но если добавить в отвар меда, то и ничего. Зато природный почти-антибиотик, обезболивающее и вообще отличное средство практически от всего, что связано с лихорадкой и воспалениями.
Когда я вернулась с дымящейся кружкой, бедолага, кажется, снова потерял сознание. Пришлось заливать в рот с ложечки. Часть вытекла обратно, но сколько-то раненый проглотил.
Убедившись, что и неровные следы от пузырей уже почти не кровоточат, я переложила пострадавшего снова на спину, подстелив чистую плотную простыню. Перетащить его на кровать я физически не смогу, а на голом полу застудится.
Подумав, укрыла его до пояса одеялом – ниже ран почти не было, мелкие царапины не в счет, их я залила густым отваром эвкалипта. И промыла, и продезинфицировала.
Сама же затушила свечи (вот Люна ругаться-то будет, месячный запас почти извела!), устроилась рядом, чтобы согревать телом, и на минуточку прикрыла глаза.
На минуточку.
Глава 7
Я проснулась от непривычного ощущения.
Кто-то увлеченно гладил мою пятую точку. Вдумчиво, обстоятельно. Меня так со времен замужества, лет эдак пятьдесят, не обхаживали.
Точно не Люна. У нее рука меньше – раз, и тяжелее – два. Она бы просто наподдала от души, если бы решила что я залеживаюсь и ленюсь. А тут явно человек тактильное удовольствие получал.
– Я смотрю, ты ожил, – пробурчала я сквозь сон, без особой злобы.
Ну, лапает и пусть его. Я тоже вчера налюбовалась разным в промежутках между приступами тошноты. Чтобы прийти в себя, нужно же смотреть на что-то приятное, вот я и смотрела.
– Как ни странно, да, – пророкотал приятный низкий голос у меня под ухом.
Я лежала щекой на мужской груди, чувствуя как прямо под ней сильно и уверенно бьется сердце.
Для пострадавшего от ожога третьей степени он поразительно бодр. Безо всяких физрастворов и капельниц в себя пришел – уже подвиг.
– А совесть почила, похоже, – все с той же интонацией закончила я мысль. И видя что эффекта мое выступление не возымело, добавила: – Я всю ночь не спала, тебя отмывала и обдирала, декоктами отпаивала. Немного уважения к спасительнице прояви, что ли!
Рука на мгновение замерла, сжала на прощание полушарие и оставила меня в покое. Зато шевельнулась грудь. Пострадавший попытался встать, но со стоном остался на месте.
Еще бы. У него на трети тела кожи почти нет, куда он собрался?
– Если по нужде, я тазик принесу, – спохватилась я и завозилась, собираясь встать.