Целый осколок

Ясный Дмитрий

Леонардо вопросительно изогнул бровь, чуть повернув лицо в сторону мэйстера Гаспара и ставя напротив своей подписи последний оттиск малой инсигнии. Все, с бумагами закончено.

— На твоем допросе будет присутствовать брат Родригес со старшим секретарем приората мэйстером Фамом.

— Брат Родригес? Старший секретарь?

— Да, брат Родригес. И секретарь тоже.

— Та самая крыса Родригес? Та тусклая дрянь, тот вонючий кусок дерьма, что лижет пятки приора? Тот, что прибыл в приорат два месяца назад из столицы и успел за это время наделать

столь многого и разного, что его ненавидит вся братия?

Мэйстер Гаспар глубоко вздохнул и подтверждающее кивнул головой:

— Да, это он. Та самая крыса Родригес. Сам понимаешь, брат легат-следователь — слишком лаком твой кусок. Слишком он жирен и сочен наградами. Будь сдержан брат-инквизитор и строго следуй Уставу и Кодексу. Брата Родригеса не просто так зовут крысой, он может укусить. И отгрызть твое, сделав своим. Столичная штучка!

Леонардо с шумом вытолкнул воздух сквозь зубы, сжатые до онемения в скулах. Прикрыл глаза ладонью. Тяжелое золото Кадафф бурлило огненным водоворотом в его глазницах, гнев кипятил разум, заставляя действовать, рвать, рассекать клинком, изничтожать этих, этих…

Тело охватил холодный жар, что мог растопить ледяные шапки на пиках горных хребтов. Громко хрустнули суставы ладони левой руки, монолитя пальцы в литой слиток кулака. Спокойно, спокойно, спокойно. Да, это почти последняя капля в невеликой чаше его терпения, да, он устал держать на себе тошнотворную маску глупого юнца и поддерживать равный разговор с этим ничтожеством, но сорваться сейчас будет глупо. И фатально опасно. Он еще не набрал Силы, Слуг, Зверей и последователей. У него еще нет Ученика. Его просто раздавят, задавят числом. Он еще не готов явить свой истинный облик, облик Владыки. Так что терпение и смирение перед обстоятельствами, что сейчас сильнее него.

— Брат легат-следователь? Ты как? У тебя все хорошо, брат Леонардо?

— Все хорошо, мэйстер Гаспар, все нормально. Просто мои раны еще дают о себе знать. И это… Это низко, так низко, мэйстер Гаспар! Такое откровенное недоверие, столь явно навязанный контроль! Словно я сопливый мальчишка с первого круга обучения! Глупый и неопытный! Не способный самостоятельно провести допрос без ошибок в Кодексе и Уставе и которому так необходимы поддерживающие помочи! И помощь непрошенных наставников!

Голос Леонардо неприкрыто дрогнул в конце фразы, истончаясь на высокой ноте, плечи безвольно снизошли вниз, бессильно горбя спину.

— Ну… Ну сам все понимаешь, брат легат-следователь. Так надо.

— Я понимаю, мэйстер. Я все понимаю. Благодарю вас за предупреждение, мэйстер Гаспар. Бруно! Следуй за мной.

Леонардо дергано развернулся, демонстрируя неприкрытое раздражение и обиду, и зашагал к допросной, ощущая спиной слишком пристальный и так не отпускающий его фигуру взгляд инквизитора-допускающего. Он переиграл? Излишняя горячность? Мэйстер что-то почувствовал, когда он почти сорвался? Или нет? Или да?

Леонардо свернул за угол и тут же гневно вскинул голову, яростно стукнув кулаком несколько раз в ладонь — твари! Низшие

твари! Как они смеют! Как смеют! Но спокойно! Спокойно! Ныне ему предстоит быть безмерно хладнокровным и бесконечно терпеливым. И плевать, плевать, на них и их тон, их обращение, их прикосновения. Он это перенесет, он это вынесет. Ему нужно время. Немного, две-три недели, пусть и дни, но и они ему крайне необходимы. Пока эти низшие будет его подозревать, сомневаться и теряться в догадках, безвольно трепеща пред принятием необходимых решений, но он уже исполнит задуманное!

И его нисколько не смущало, что это совсем ни его мысли, ни его обычное поведение. И такие приступы гнева, и такое частое впадение в ярость, ранее ему были совсем не свойственны. Он был словно во сне, сне невообразимо ярком и реальном, отвечающем всем чаяньям его души, его внутреннему мировоззрению и образу мыслей. Он воистину Повелитель, он истинный Владыка! И горе усомнившемуся в этом! Горе и смерть! Он все делает правильно, все делает верно. И нет никаких сомнений в этом! Ибо сомнения есть удел слабых, а он силен и Сила с ним и в нем!

Только где-то в глубине его души неприятно жег неудобством какой-то жалкий уголек анормальности происходящего и елозила, царапала ощущением неправильности раздражающая, бесящая и неимоверно досаждающая колючка. Как мелкая песчинка в сапоге, как невидимая глазу заноза. И никак не вытряхнуть, не вынуть из тела, не раскалывая целое, не ломая единое. Так как это его суть, это он сам. Пока еще он. Но «Я часто вижу страх, в смотрящих на меня глазах» ему нравиться все больше и больше. Пусть царапает.

Глава 5

О том, что при допросе тварей, нелюдей и предателей рода человеческого, мораль и этика должны молчать, дети всегда отвечают за отцов, Лео пугает Совершенного, правильно и верно приведенные аргументы повергают оппонента, а некоторые святые братья совсем не братья, а высокопоставленные иерархи.

— Приветствую вас, отцы-инквизиторы! Мэйстер Фавом мое вам почтение!

Леонардо широко улыбаясь встал со стула и щедрым кивком головы дополнил свое приветствие отцам-инквизиторам и Старшему секретарю приората поочередно вошедшим в допросную.

Сухонький, сморщенный и полностью лысый старичок, безобидный на вид и по ощущению, с лицом словно сжатым в комок рукой великана брат Олонсон, дежурный секретарь приората. Кругленький, полный, если не толстый, но не жирный, весь тугой, словно безмерно надутый, с колючим взглядом и узловатыми сильными пальцами, когда-то жгучий брюнет, а ныне плешивый, с пегими волосами и загоревшей тонзурой, Мастер Слова отец-инквизитор Черри. Цапля в человеческом облике, длинный с горбинкой клюв-нос, длинные руки-крылья, длинные ноги и карие выпуклые шары глаз на красноватом от прожилок вытянутом лошадином лице — Старший секретарь приората, мэйстер Фавом. Четвертым и последним в допросную втек мерзкой слизью брат Родригес, крыса Родригес.