Целый вагон невест
Шрифт:
В ответ Франц лишь обреченно развел руками.
– Чертовщина, – прошептал комиссар в полном отчаянии. – Впору святую инквизицию вызывать. Ты не знаешь, она еще действует?
«Насчет инквизиции не знаю, а вот бывшее КГБ точно не дремлет», – подумал Франц, выйдя от комиссара. – Если они заинтересовались этими пропавшими невестами Вернера, то, стало быть, неспроста. Ты молодец, Франц, – похвалил он самого себя. – Чутье у тебя будет получше, чем у Гая. Ты на верном пути, никуда с него не сворачивай, а эти пропавшие русские девушки приведут тебя прямиком к повышению и свадьбе».
От таких мыслей Франц сладко зажмурился. Ему представилась Мариша в белом платье, идущая с ним под руку к алтарю.
– Что там с нашим задержанным? – закончив мечтать,
Полицейский был не в самом хорошем настроении, ему надоело караулить задержанного, который с точностью песочных часов пытался повеситься каждые два часа. Полицейскому приходилось с такой же регулярностью вынимать его из петли. И в итоге парень здорово устал за ночь. Никогда ему еще не приходилось караулить такого беспокойного заключенного.
– Посмотри сам, – буркнул он недовольно и отпер дверь камеры.
Франц шагнул внутрь и увидел абсолютно голого, со скованными за спиной руками Тома, сидевшего на пластиковом матрасе, который служил ему одновременно для прикрывания наготы.
– Что здесь происходит? – испугался Франц, обращаясь к караульному. – Комиссар вовсе не приказывал вам над ним издеваться.
– Да кто над ним издевался?! – чуть ли не заплакал полицейский. – Он сам кого хочешь до слез доведет. Сначала я отобрал у него шнурки и ремень, как полагается. Через час меня привлек странный шум, я заглянул в камеру, а этот тип смастерил из брюк подобие петли и уже дергается в ней. Я его снял, привел в чувство и пошел за врачом. Ходил я часа полтора. Приходим, а этот тип уже снова пытается повеситься. Смастерил из простыни веревку и висит на ней. Хорошо, что был врач. Он сделал ему искусственное дыхание и вообще привел в чувство. Я за это время выдрал из потолка крюк. И мы опять оставили его одного. Перед уходом врач вкатил ему лошадиную дозу успокоительного и сказал, что парень проспит до утра. Но у меня на сердце все равно было неспокойно, да и заснуть мне не удавалось, вот я в третьем часу и пошел его проведать. И что вы думаете, этот гад, другого слова не найду, ухитрился распороть свои плавки и пытался смастерить себе из них петлю, зацепив за оконную решетку. За этим делом я его и застал. Пришлось забрать у него все тряпки и сковать его наручниками. Забирай своего психа и возись с ним сам.
– Зачем же так расстраиваться, – попытался успокоить задержанного Франц. Он принес ему одеяло и пару шерстяных носок. – Подумаешь, оставили вас переночевать в тюрьме. Это ведь не так уж и страшно, никто от этого еще не погибал. Зачем все драматизировать?
– Вы не понимаете, – рыдал Том. – Моя Ева прекрасная женщина, но она не выносит даже намека на криминал. Она бросит меня, если заподозрит, что я как-то причастен к смерти ее родителей или покушению на ее сестру.
– А вместе с ней от вас уйдут и ее денежки, так? – ехидно спросил Франц. – Мы узнали, что за прошлый год вы наделали кучу долгов и обещали расплатиться с кредиторами сразу же после вашего возвращения из поездки в Германию. Так что деньги нужно было раздобыть любым путем. Иначе дорога домой вам была бы закрыта. Так как вам не удалось получить их от Вернера, то вы могли поставить на Монику. Эта была далеко не бедная женщина и при этом весьма практичная. И вам следовало бы знать, что Моника завещала свои деньги особым образом. Все целиком получить их ваша жена смогла бы только после рождения первого ребенка или после смерти мужа, то есть вашей. Моника отнюдь не обманывала себя относительно вашей страсти к игре и не желала, чтобы ее состояние осело во всех крупных и не очень казино Европы. А до тех пор вы могли бы рассчитывать только на проценты с ее капитала. Правда, их должно было хватить на то, чтобы погасить ваши долги, но и только. Роскошной жизни вам снова не видать. Поэтому вам нужны были еще деньги Вернера, которые он завещал – увы – не вам. Но можно было судиться, вот вы и украли труп Вернера и, переодевшись и замаскировавшись под него, бродили вечером по Хайденгейму. Хотели, чтобы вас увидели люди и чтобы у
– Хорошо, я признаю, что похищал тело отца Евы, – сказал Том. – Но я обращался с ним очень бережно и вернул бы через какое-то время практически в таком же состоянии. А что мне было делать? Долги у меня и в самом деле огромные, а отдавать деньги Евиного отца какой-то приезжей девчонке никто из нас не собирался. Вот я с согласия своей жены и забрал тело из морга. Но я не стрелял в Кати! По Хайденгейму в облике Вернера гулял, но в Кати я не стрелял. С какой стати?
– С такой, что вам нужны деньги, а целое всегда лучше половины. Ваша жена получила бы в случае смерти сестры ее половину наследства. И вы с Евой стали бы в два раза богаче.
– Вы из меня делаете какого-то монстра, – заметил Том. – Знаете, одно дело перевезти покойника с места на место и погулять немного по улицам в его облике, и совсем другое – убить человека. А вы пытаетесь меня уверить, что я убил свою тещу и хотел застрелить Кати.
– Не только застрелить, но и задушить, – обрадовал его Франц. – Вчера она явилась к нам с жалобой на то, что в последнюю ночь, проведенную вами на свободе, кто-то пытался задушить ее. Я полагаю, что это были вы.
– Она же была в больнице? – искренне удивился Том.
– Вот туда убийца и пожаловал.
– И что, это на самом деле был я? Или я снова был загримирован? – поинтересовался Том.
– На этот раз нет. Вы же не рассчитывали на то, что она проснется. Ведь душить вы ее пытались сонную. Но она оказала вам такое сопротивление, что даже вырвала у вас клок волос, которые и предоставила нам для опознания. Персонал больницы также уверен, что ночью на их пациентку было совершено покушение. Потому что в ее палате переломана почти вся мебель и налицо следы борьбы.
– Чушь все это, – небрежно пожал плечами Том. – Я прекрасно осведомлен, что на Кати кирпичи возить можно, такая она здоровая. Да она в несколько раз сильнее меня, если бы я задумал ее убить, то, ясно, не стал бы душить.
– Но волосы, которые она нам предоставила в качестве улики, бесспорно, ваши, – сказал ему Франц. – Мы провели экспертизу.
– М-мои? – потеряв дар речи, промычал Том. – Но меня там не было.
– Вот отчет экспертизы, – тряхнув перед носом задержанного бумагами, сказал Франц. – Можем вместе изучить. Вот извольте. Волосы, изъятые у Кати, по своей структуре и молекулярному анализу полностью соответствуют волосам, взятым с вашей головы.
– Но говорю вам, меня ночью в больнице у Кати не было, – в полном отчаянии прорыдал Том. – Я спал дома. Спросите у моей жены!
– Идите в камеру и поразмыслите, стоит ли отягощать свою вину нежеланием признаваться. Я вам советую признаться, все равно все улики против вас. У вас был мотив, и у вас нет алиби. Ваша жена ночью крепко спала, и никто не может подтвердить, что вы ночь провели дома.
– Но никто не может утверждать и обратное! – взвился Том. – Кати лжет, а вы ей верите.
– Мы верим не ей, а улике, которую она нам предоставила, – заверил его Франц. – Если вы сможете предоставить нам какие-нибудь доказательства своей невиновности, то мы будем только рады и выпустим вас на свободу.
Рыдающего голого Тома увели обратно в камеру.
Вечером сдружившаяся четверка, состоящая из двух полицейских и двух жаждущих выйти замуж девушек, собралась в доме Вернера. Сергей и вовсе здесь поселился, после того как Аня пожаловалась, как им с подругой одиноко и страшно в огромном доме. Франц тоже с удовольствием бы переселился, но подозревал, что тогда его повышение по службе несколько отодвинется, так как со вчерашнего дня отношение комиссара к двум девушкам резко изменилось. При одном упоминании о них шеф делал за спиной рожки и сплевывал через плечо, словно опасаясь дурного глаза.