Цемент
Шрифт:
Цхеладзе опять с отчаянием и мольбой посмотрел на Жидкого, отмахнулся и уронил голову на руки.
Жидкий заходил по комнате и уже не смотрел на Цхеладзе. Думал и грыз ногти то на одной, то на другой руке.
— Тут — иное, Цхеладзе: это — не твое. Твое — это слишком мелко… Тут — страшный водоворот. Надвигается еще более ужасная страда, чем гражданская война, разруха, голод, блокада… Перед нами — враг скрытый, который бьет не винтовкой, а всеми прелестями и соблазнами капиталистического торгашества. В наших руках — вся система народного хозяйства. Это — много. Но выползает из утробы обыватель. Он начинает жиреть и перевоплощаться в разные формы. Он уже свивает себе
Цхеладзе напряженно слушал, и низкий лоб его морщился толстыми складками под наползающими вихрами. И силился осмыслить слова Жидкого, перемолоть их.
Он яростно рванул себя за мокрые вихры и закрутил головой.
— Н-ны-как нэ панымаю… Ты шьто трэбуху разводышь?.. У минэ душя простой и слава прастой… Скажи: зачем голову морочишь?.. Как ты минэ отвечаишь — страдал я, да? был зэлоный партизан, да? белогвардейцев бил, да? слово свое кровь свой рабочий имэю, да? А гдэ мая кровь, а?.. Сабаки скушали… Скажешь нэт, да? Совсэм чалавэк падлец пришел… Панымайшь?.. Ничего нэт… Шябашь!..
Он встал и быстро вышел из комнаты.
Жидкий долго прислушивался к шагам Цхеладзе и опять заходил по комнате, не переставая грызть ногти то на одной, то на другой руке.
…Не мог изжить того, что было. А было такое по внешнему ходу событий, что бывало и раньше. И в прошлом налетали товарищи из краевого бюро ЦК, и в прошлом была суровая критика работы окружного комитета. Это — естественно и необходимо. Неизменно, как раньше — сосредоточенное молчание и почтительная настороженность ответработников к холодному и официальному товарищу из краевого центра, и так же неизменно бездушно начинался ритуал заседания.
— Дорогие товарищи!..
Но то, что совершилось недавно под шаблонной формой делового приличия, было так неожиданно и больно!..
Пресловутое дело об ущемлении, О нем говорилось меньше всего… Каждое заседание в присутствии белобрысого интеллигента из краевого бюро было взрывами склоки между ним, Жидким (тут и Лухава), и Бадьиным. Уничтожающая критика белобрысым товарищем работы окружкома… Краевая КК… Намеки о переводе на низовую работу…
Простая тут склока или борьба разных сил? Товарищ из краевого бюро ЦК назвал это склокой, и все называют склокой. Так просто! И все по своим углам следят за исходом этой борьбы. Сплетничают. Сами разделяются на враждебные лагери…
Уйти из этой борьбы побежденным, когда знаешь, что правда за тобою, — это слишком тяжело; это нельзя допустить, потому что это — конец. Раз сорвался — будешь раздавлен. Борьба — до конца, неустанная, настойчивая, пристальная, где нужно пользоваться всяким оружием, где нужно использовать все промахи я слабые стороны противника. Бадьин бьет умело: он в совершенстве пользуется бюрократическим аппаратом, административным, опытом и собственным нюхом. Его надо ловить с другой стороны. Не всегда можно быть сильным, опираясь на живые массы. Массы — палка о двух концах: можно быть и вождем масс, а можно превратиться в жертву, в раба и демагога. Он, Жидкий, — близок массам, а Бадьин — над массами, оторван от масс. Но товарищ из краевого бюро ЦК все-таки ставил Жидкому в пример Бадьина. Этих слов не забыть никогда:
— Вы — еще сравнительно молодой член партии: у вас нет необходимой крепкой выдержки, нет отчетливого понимания момента, нет продуманного подхода к делу, и потому вы срываетесь на головотяпство. Товарищ Бадьин прошел огромную школу партийной и советской работы, и вы многому могли бы у него поучиться. Почему вы не сумели контактировать своих действий я дать правильный анализ объективной обстановки, а форсировали события, которые должны были принять другое направление и иные формы? Все это я говорю потому, что бюро ЦК все-таки ценит вас как способного работника и знает вашу преданность партии…
Все-таки… Этот белобрысый интеллигент взял на себя слишком ответственную роль, чтобы от имени партии быть его ментором. Все эти залетные орлы не так страшны и не так значительны, как они кажутся на местах.
Ясно одно: романтики нет… романтика умерла — она в прошлом. Торжественное революционное действо отошло в историю, и потрясающие гимны замолкли. Не действо, а — действие. Надо переключить себя на иные точки, чтобы уметь всякий факт сделать послушным и верным орудием в повседневной борьбе.
Он, Жидкий, знал, что делалось в комнате Шрамма, знал, почему комната Шрамма в коврах и мягкой мебели, знал, что Шрамм не видел мошенничества в райлесе, — знал это Жидкий, но не бил тревоги, чтобы не вносить дезорганизации в партийную работу, Он выжидал удобного случая, чтобы нанести быстрый и меткий удар. Романтики — нет; романтика — это вчера. А сегодня — холодная расчетливость.
Почему бы сегодня не разворошить всю грязь обывательских будней, которые скрывались за дверью комнаты Шрамма? Почему бы не раскопать всех ордеров на колбасу, окорока, консервы и на спирт из здравотдела?.. Почему бы не схватить за горло Шрамма, как врага?.. А с ним…
Он вышел в коридор, кусая ногти, и побрел в ночную глубину, где мутным отблеском на стене молчала открытая комната Чибиса.
2. Трудный переход
Глеб добился включения в повестку дня экосо доклада о необходимости частичного пуска завода. Лабазы — пустые. Есть клепка на сто тысяч бочек. Можно было немедленно двинуть в ход перемол клинкера и пережиг цемента в одной из печей. Готовый камень лежит отвалами в тысячах кубов на каменоломнях. Надо только тронуть другую магистраль бремсберга. Первая магистраль пусть работает по доставке дров.
Доклад делал сам Глеб в присутствии инженера Клейста как эксперта. Шрамм холодно и тускло возражал: опять говорил о производственном плане, твердо сколоченном аппарате, о промбюро, о главцементе. Бадьин сидел в обычной позе, опираясь на стол, молчал и смотрел исподлобья на Глеба, на Шрамма, на инженера Клейста, и нельзя было понять, какую линию ведет он в этом вопросе: на стороне ли он Глеба или на стороне Шрамма. Жидкий и Лухава кратко и решительно высказались за принятие доклада и предложили резолюцию: «Безоговорочно приступить к подготовительным работам по восстановлению производства».