Цена дружбы
Шрифт:
“Надо же, какая я невезучая! И здесь сорвалось!“ Глазами, полными слез, она смотрела на огни зажжённых фонарей, светящиеся витрины магазинов, на свет фар мчащихся по дороге машин, на прохожих, спешащих по каким-то своим делам, и до боли в сердце ощущала свою ненужность, своё одиночество.
Отчего же такая чудовищная несправедливость?! Когда же это закончится? Мне говорили: стань знаменитой, и тогда тебя будут любить… И что же? Я стала знаменитой, но почему ничего не изменилось? Почему? Что я делаю не так?
И от бессилия что-либо изменить, но испытывая страстное желание отомстить, она всё же отобрала чувство защищенности у тех, кто слабей её, со злостью пнув на асфальте горстку листьев, прижавшихся к друг другу в надежде вместе противостоять сильному порыву ветра и не быть разбросанными по одиночке, что означало бы для каждого из них неминуемую смерть под ботинками прохожих. И совершив это злодеяние, она быстрым шагом пошла к общежитию.
У самого входа она увидела Сергея.
– Серёжка, ты что здесь делаешь? – обрадовано воскликнула Люба. Настроение у неё, как стрелка термометра при высокой температуре, поползло вверх.
– Я стучал. Похоже, у вас там никого нет.
– Катька полы мыть пошла, а я с репетиции. Моя пьеса ставится в нашем театре. Представляешь? – Люба торопилась поделиться с ним самым значимым для неё. – Пошли к нам. Люба взяла под руку Сергея, и они вместе вошли в вестибюль.
– Ну ты даёшь! – Сергей высказал восхищение.
– Раздевайся, – Люба показала, где у них вешалка. – Я сейчас чайник включу. Смотрю, у тебя в руках торт?
– Да, вам купил.
Сергей, разувшись, прошёл в комнату и поставил коробку с тортом на стол.
– Мой руки и садись за стол, торт будем есть.
Разлив по чашкам чай и нарезав торт, Люба села напротив Сергея.
– Ну давай, рассказывай, как жизнь, учёба?
– Да всё нормально. Я в ваш город перевёлся, ну, то есть в ваш медицинский. Квартиру снимаю, неподалёку от института. Так что мы теперь, можно сказать, соседи, – Сергей, не спеша, ложечкой отломил небольшой кусочек торта и отправил в рот.
– Да ты что?! Здорово! Будем чаще видеться, – настроение Любы улучшалось с каждым словом Сергея.
– У вас что же, проблемы с деньгами? – спросил Сергей.
Сунув в рот последний кусочек торта и вытирая руки о кухонное полотенце, она ответила:
– Почему ты так решил?
– Катя работает.
– Она всегда была транжира. Ей, сколько не давай, всё мигом потратит. Серёжка, представляешь, мою пьесу ставят в театре! Скоро премьера, – Люба не хотела ни о чём и ни о ком говорить, кроме как о себе. То, о чём она даже не смела мечтать, но чего страстно желала, – свершилось. И ей хотелось кричать, говорить о своей победе всем и всюду, надеясь, что наконец-то ими будет восполнена уже ставшая невыносимой её потребность в любви, в восхищении, в признании – во всех тех чувствах, которых не только во всём их многообразии, но и в единственности она была лишена все эти годы.
– Я обязательно приду.
– Я такая счастливая! У меня с театром контракт о сотрудничестве. На два года. Они будут ставить все мои пьесы. Квартиру себе куплю, – Люба говорила быстро, с жаром, её глаза излучали счастье.
– Молодец! – Сергей искренне был рад её успехам, но той реакции, которой желала Люба, она не получила, и всё потому, что его мысли и сердце были заняты другой, которой сейчас не было дома. И опять это знакомое чувство второсортности до боли кольнуло её самолюбие, и на вопрос Сергея: ”Как у вас с Катей учёба”? – мстительно ответила.
– Катьке тяжело, конечно. Сам понимаешь, на моём фоне она проигрывает. Меня теперь преподаватели в лицо знают, я, понятное дело, этим пользуюсь и насчёт Катьки тоже прошу. Как моей подруге, ей делают поблажки.
– Зима скоро, темнеет рано. Катя, наверное, должна скоро вернуться, я её на улице подожду, – Сергей открыто беспокоился о девушке и даже сделал попытку встать, что ещё больше взбесило Любу.
– Ты что, она не раньше двенадцати, а то и позже возвращается. Если честно, я не хотела тебе говорить, но она моя подруга, и я беспокоюсь за неё. Иногда мне кажется, что она проституткой подрабатывает.
– Что ты такое говоришь?! – одернул её Сергей.
– А что? Какое предприятие до этого времени работает? – грубо, уже не сдерживая свою злость, ответила она.
Тут дверь в комнату открылась, и вошла Катя. Худая, в стареньком пальтишке, она выглядела очень высокой и очень измученной. В одной руке она держала пакет с продуктами, в другой – сетку картошки. Сергей быстро вскочил со своего места и бросился к Кате, забирая из рук пакеты. Их глаза встретились, и в первое мгновение взгляд Кати загорелся радостью при виде Сергея, но в следующую секунду стал холодным. Сергей даже оторопел от столь разительной перемены. Он растерянно стоял, держа в руках пакеты с продуктами и картошкой.
– Здравствуй, Сергей. Картошку в угол, а продукты на стол. Сейчас будем ужинать, – сухо сказала Катя и прошла к умывальнику. Сергей сделал то, что ему велели.
Люба заметила холодность подруги, и её настроение вмиг улучшилось.
– Что вкусненького принесла? – весело спросила она, разгружая пакет.
Катя, между тем, поставила разогреваться котлеты с картошкой и мимоходом стала расспрашивать Сергея:
– Какими судьбами в наших краях?
– Ты представляешь, он перевёлся в наш медицинский. Теперь мы соседи, – Люба опередила Сергея, и сама ответила на вопрос.
– Напрасно, – холодно заметила Катя.
Усадив всех за стол ужинать, сама она к еде не притронулась, а лишь пила горячий чай.
– Кать, а ты почему не ешь? – участливо спросил Сергей.
– Устала. Тебе Люба рассказала про свои успехи?
– Рассказала.
– Она у нас теперь знаменитость. Всем нос утёрла. Молодец.
Сергей видел, что Кате хочется отдохнуть, и, расстроившись, что она ему не рада, стал собираться домой.
– Пойду. Я квартиру снимаю, отсюда семь остановок, без пересадок.