Цена его коварства
Шрифт:
Внезапно от двери раздалось покашливание миссис Макуиттер. Мы отпрянули друг от друга, как смущенные школьники…
— Простите, что помешала вам, сэр, — проговорила, входя, экономка. — Я хотела лишь предупредить, что ухожу. Весь персонал уже разошелся по домам. Мы все благодарны за очень щедрые премиальные к праздникам. Ваша щедрость нас всех поразила. Софи собирается отправиться со своим дружком на Сейшелы, а я помогу сестре починить крышу, и еще кое-что останется…
— Это самое малое, что я могу сделать, — проговорил Эдвард. — Учитывая, как вам нелегко
— Все не так плохо, — улыбнулась она. — Сэр… если вы считаете, что мне стоит остаться, я не поеду в Шотландию…
— Не глупите, — сердито сказал он. — Вы уже несколько месяцев мечтаете увидеть сестру.
— Но… в вашем нынешнем состоянии… Кто же будет ухаживать за вами?
— Мисс Мэйвуд.
Миссис Макуиттер с недоверием оглядела меня:
— А в кухне?..
— И в кухне, и везде.
— Тогда… я поехала. Счастливого Рождества, мистер Сен-Сир. Мисс Мэйвуд, вы уж позаботьтесь о нем как следует.
— Обещаю, — пробормотала я.
Я сдержала обещание. Я хорошо заботилась об Эдварде Сен-Сире — как и он обо мне. Мы сидели у камина и смотрели в окно на снегопад. Мы занимались сексом — и на Новый год, и на Рождество, и в другие дни. Мы пили шампанское, искали предсказания в рождественских печеньях и даже приготовили рождественского гуся — к моему изумлению, Эдвард оказался неплохим кулинаром. Мы разгуливали по дому нагишом, запалив камины во всех помещениях замка. Мы занимались любовью под рождественской елью, и так увлеклись, что в самый ответственный момент Эдварду на голову упала куча мишуры. Но в новогодний вечер на меня накатила печаль: ведь наше время истекало. Эдварду предстояло вернуться в Лондон мне — лететь в Калифорнию. Я думала о том, что никогда, никогда не увижу его…
— Прекрати вздыхать, — потребовал Эдвард. — Больше ты меня этим не проведешь.
Мы сидели в кабинете, где, перетащив стол поближе к камину, играли в покер на раздевание. На мне были трусики, бюстгальтер, носки и галстук Эдварда. Он же остался в одних спортивных шортах.
— У кого ты научилась так играть? — спросил он, с ненавистью глядя в карты.
— У Мэдисон. Мы часто играли с ней.
Я смотрела в карты. Я знала, что делать. Только чудо могло спасти Эдварда от поражения. Уж блефовать-то Мэдисон меня научила.
Несмотря ни на что, я скучала по Мэдисон. Я звонила отчиму с поздравлениями — он был в Нью-Мехико, где снимал очередную серию популярного телесериала. Я хотела поговорить с Мэдисон, но Говард сообщил, что она недавно уехала в Индию, чтобы прийти в себя после скандального разрыва с Джейсоном.
— Ей не помешало бы пообщаться с настоящим другом, — сказал тогда Говард.
— Она не хочет со мной говорить, — пробормотала я. — Она меня ненавидит.
— Не совсем, — поправил меня отчим. — Больше всего она ненавидит саму себя.
Телефонный звонок прогнал воспоминания. Эдвард, сжав зубы, взял трубку:
— Руперт! Что, черт возьми, тебе нужно?
Прижав трубку к уху, он стал расхаживать по кабинету, отрывисто произнося какие-то непонятные
— А я говорю тебе, — жестко проговорил он. — Если ты не разберешься с этой проблемой, акционеры не простят… Нет, это не моя ошибка. В сентябре, когда я занимался этим делом, все было в порядке.
Некоторое время он молча расхаживал взад-вперед, затем едко произнес:
— О, прости, что я доставил компании неудобства, чуть не погибнув и проболев несколько месяцев! Но даже полумертвый я вдвое лучше тебя… Нет, это ты послушай! Если сделка сорвется, это будет твоя вина! И совет директоров узнает. — Он остановился — плечи напряжены, зубы крепко сжаты. — Я знаю, чего ты добиваешься, негодяй! Но это у тебя не пройдет! «Сен-Сир Глобал» принадлежит мне!
Я тихо сползла со стула и стала собирать разбросанную одежду. Продолжая слушать, Эдвард внимательно следил за мной. Его лицо посветлело при взгляде на алые кружевные бюстгальтер и трусики — подарок, который я сделала ему на Рождество. Я натянула длинный хлопчатобумажный свитер и черные трикотажные легинсы. Он нахмурился.
— Буду завтра, — отрывисто бросил он в трубку и дал отбой. Затем повернулся ко мне. — Раздевайся обратно. Мы еще не закончили. Ты выигрываешь.
Он попытался обнять меня, но я вывернулась из его рук:
— Ты едешь в Лондон?
— Срывается сделка ценой в миллиарды. Я уезжаю рано утром.
— В первый день нового года?
— Мой кузен пытается сорвать ее. Когда я решу проблему со сделкой, я соберу акционеров и потребую выкинуть его к черту…
— Что?
— Всего лишь из совета директоров, — улыбнулся Эдвард. — Не считай меня чудовищем. У Руперта есть жена и детишки, с которыми он практически не видится. Избавившись от директорских обязанностей, он сможет больше времени проводить с семьей…
— Ты и сам мог бы от них избавиться, — проговорила я.
— Но у меня нет семьи. — Он чмокнул меня в нос. — Мне нельзя доверить даже цветок в горшке.
— Это неправда.
— Увы, правда.
— А как же Цезарь?
— Миссис Макуиттер возвращается завтра. Она позаботится о нем. А мне надо ехать.
— Ясно… — Я всеми силами старалась удержаться и не броситься с рыданиями к нему в объятия. — Значит, мне пора собирать вещи.
— Конечно, — рассеянно сказал он. О боже! Я, конечно, не думала, что наше расставание разобьет ему сердце, но все же, после этих дней вместе я надеялась, что кое-что значу для него…
Ну и дура!
— Отлично. — Я попыталась улыбнуться. — Посмотрю, когда ближайший рейс на Лос-Анджелес. Говард как раз предложил мне сняться в массовке. Наверное, это забавно — быть зомби. Говорят, в Нью-Мехико очень красиво…
— Ты о чем? — Эдвард взглянул на меня.
— Завтра ты отправляешься в Лондон. Значит, мне нет смысла оставаться здесь.
— Разумеется.
— Тогда нам пора прощаться. — Я изо всех сил старалась казаться спокойной.
Его брови поползли вверх.