Цена его коварства
Шрифт:
Схватив полотенце и намочив его теплой водой, я подала его Эдварду. Он обтер голову. Меня тошнило от сознания собственной вины.
— Я не должна была позволять вам так перегружаться. Контролировать вас — это моя работа…
— Как будто это в ваших силах! — фыркнул он. Затем серьезно посмотрел на меня: — Это так. Подумайте об этом.
Наши взгляды встретились.
— Вы правы, — проговорила я. — Я не в силах вас заставить сделать что бы то ни было.
— Разумеется, — кивнул он.
Я
— Но вы не можете всегда быть сильным, Эдвард.
И у вас бывают моменты слабости…
— Слабости? — В его голосе было столько ярости, что я отпрянула.
— У вас была травма…
— Ах да. Я же плачу вам за это, правда? — Он осклабился в неестественной улыбке. — Я плачу вам, чтобы вы избавили меня даже от следа слабости, сделали вдвое сильнее, чем я был до тех пор, пока она…
Он отвернулся, сжав зубы.
— Вы скучаете по ней? — тихо спросила я.
— Нет! — отрезал он, отбросив полотенце. — Она отлично напомнила мне урок, который я усвоил еще в детстве: нельзя ни от кого зависеть.
Что же с ним случилось в детстве, интересно?
— Сейчас вы зависите от меня.
— Чтобы восстановиться? Да. Чтобы мои тайны не стали достоянием публики? И это правда.
— Это уже немало.
— Да, — медленно проговорил он, не сводя с меня глаз. — Немало.
Ухватившись за поручень беговой дорожки, он с трудом поднялся:
— Ну, кровь остановилась. Займемся делом.
— Вы собираетесь продолжать бегать? — Я в ужасе смотрела на него.
— Почему нет? Вы устали?
Я протестующее подняла руку:
— Не вздумайте! Вы убьете себя!
— Я знаю, сколько могу вынести.
Когда он вновь встал на беговую дорожку, я увидела, как побелели костяшки его пальцев, вцепившихся в поручни тренажера.
Эдвард привык командовать всем и всеми. Он был готов загнать себя до смерти, доказывая собственную силу. Он уже забыл, как несколько тонн стали смяли его словно былинку.
— Чтобы восстановиться, телу нужно время. — Я накрыла его ладонь своей. — Даже такому, как ваше.
Он вдруг наклонил голову и широко улыбнулся:
— Вы разглядывали меня?
— Нет, — вспыхнула я. — То есть да, но…
— Мне нравится, как вы краснеете. — Отвернувшись, он включил беговую дорожку. Он и правда собирался убить себя.
— Сегодня никакого бега! — в отчаянии воскликнула я. Как же мне его остановить? — Знаете что? Раздевайтесь и ложитесь на стол.
— Вы и правда полны решимости не дать мне бегать! — хохотнул он. — Что ж, если вы хотите отвлечь меня сексом, я согласен.
— Я собираюсь сделать вам массаж. Не хочу, чтобы у вас мышцы свело…
Уголки его рта дрогнули. Я нахмурилась:
— Не смейте!
— Молчу-молчу, —
— Вы знаете, чего я жду. — Я указала на массажный стол.
— Конечно, знаю. — Глаза Эдварда блеснули. — Только удивляюсь, что вы так долго не желали это признать.
Он был так близко. И смотрел на меня так значительно. Ему достаточно было лишь протянуть руки и обнять меня…
— Признать что? — Я тяжело дышала. — Признать, что вы чудовищно трудный пациент?
— Как хотите. — Он, ухмыляясь, начал стягивать футболку. — Раздеваться догола? Я знал, что рано или поздно вы будете умолять меня…
Лицо его неожиданно скривилось, руки бессильно повисли. Сжав зубы, он вновь попытался раздеться.
— Стойте! Плечо?
— Все в порядке, — простонал он. Он явно лгал. Должно быть, плечо пострадало сильнее, чем я думала.
Я с беспокойством ощупала его плечо, затем облегченно вздохнула:
— Вывиха нет.
— Я же говорил! — Он вновь взялся за футболку.
— Подождите, дайте мне…
Он, улыбнувшись, кивнул:
— Не стесняйтесь.
Когда я стягивала с него футболку, мои руки дрожали. Я старалась не обращать внимания на тепло, исходившее от его стальных мышц, о его волосах, по которым так хотелось провести рукой…
— Спасибо, — выпрямился он.
— Не за что. — Старательно отводя от него взгляд, я облизнула губы.
Наши глаза встретились.
Наши тела были совсем близко друг к другу. Он стоял с обнаженным торсом…
Он улыбнулся.
Это была улыбка, полная мужской силы. Она грозила опасностью. Той самой, которой я жаждала. Удовольствием для тела. И непереносимой болью для сердца.
Мое сердце уже однажды было разбито — Джейсоном… А Эдвард Сен-Сир… Он разорвет его в клочья, спалит дотла и будет лишь ухмыляться, глядя, как оно осыпается пеплом.
— Вы разденете меня до конца или лучше я? — Его глаза улыбались. — А может, тоже разденетесь? Тогда массаж пойдет лучше.
«Эгоистичный мужчина может попытаться соблазнить неопытную девушку обещаниями чувственных удовольствий, — предупреждала миссис Уорредли-Гриббли. — Против него у вас есть лишь одно оружие — ледяная вежливость».
Вздернув подбородок, я холодно взглянула на него:
— Это не свидание. Вам нужен массаж, чтобы у вас не болели мышцы после сегодняшних упражнений и падения. — С этими словами я бросила ему большое полотенце. — Не поднимайте руку. Скажите, когда будете готовы.
Я отвернулась, сложив руки на груди.
Я страшно злилась на себя. Ни один клиент не вызывал во мне таких эмоций. Даже с Джейсоном не было ничего подобного. Целоваться с ним было приятно, но я никогда не чувствовала себя такой сбитой с толку. И этого жара тоже не было…