Цена моей одержимости
Шрифт:
Рычу, как дикий, обезумевший зверь, едва представлю чужие руки на теле Алисы. Суууука! Внутри все кипит, плавится от адского огня. Я докажу Задорожной, что ни один мужик не доведет ее до неистового состояния своим вялым, сраным членом.
— Так ты будешь просить, — цежу сквозь сжатые зубы, — или мне уйти, милая Алиса?
Ну давай же… открой свой ротик и произнеси пару слов. Покажи мне, как сильно ты меня хочешь. Притворись, что все как раньше.
— Пожалуйста, Тимур…
— Что именно?
Я заставлю тебя озвучивать свои мысли. Не могла ты забыть, как раньше настаивал на этом.
— Пожалуйста, — сглатывает, томно вздыхает и смотрит прямо мне в глаза. — Трахни меня. Сделай своей.
Умница, девочка.
Чуть приспускаю домашние брюки. Каменный член гордо приветствует Алису, пожирающую его похотливым взглядом. Дерзко усмехаюсь, провожу рукой по всей длине, раскрывая головку.
Сучка глаз не отводит, ерзает по кровати. Ахает, когда раскрытой ладонью глажу нежный животик. Останавливаю ее движения.
Большим пальцем очерчиваю контур ее губ. Вызывая стон. Громче и слаще всех остальных.
Пару раз тяжело вздыхаю, взвешивая все «За» и «Против». А потом, помогая себе рукой, резко вхожу в ее мокрую киску одним резким, ловким движением.
— Черт! Ааааа!
Одновременно, на повышенных тонах. Оглушая обоих. Сходим с ума. Теряя себя в этом моменте.
Даже не дав ей привыкнуть к размеру, начинаю бешено двигаться. Трахая как сумасшедший. Слетевший с катушек маньяк. Каждый толчок словно метка. Она моя. Я ее получил спустя пять лет. Она такая тесная. Влажная. Сжимает своими стеночками, что башню срывает напрочь.
— Боже, — по щеке Алисы течет одинокая слезинка, которую тут же слизываю языком. — Ай!
Вздрагивает, когда закидываю ее ноги себе на бедра, меняя угол проникновения. Толкаясь еще глубже, еще дальше. Ее теплоту так сильно обволакивает член, что он неистовее в ее киске орудует. Быстро, грубо, бешено.
Секс с Алисой подобен гонке, где нет ни победителей, ни проигравших. Только страсть, похоть, животное желание обладать. Клеймить. Полностью отдаваться власти.
— Скажи мне, с кем ты трахалась в Америке?
Сам не знаю, почему задаю этот вопрос. Доводящий до ярости, выплескивающейся в неистовые толчки. Хочу узнать, сколько кобелей засовывали в нее свой хер. Скольких она удовлетворяла. Днем и ночью.
Знаю, я идиот. И мне должно быть насрать. Но…
— Ни с кем, — встречает каждое мое проникновение подмахиванием бедер.
— Врешь, — кусаю за нежную кожу плеча. — Ты врешь, сука!
Вхожу на предельной скорости. Отточенными движениями. Как отбойный молоток. Впиваясь пальцами в ее талию. Сжимая ее со всей силы. Пусть там завтра будут синяки. Похер. Никто кроме меня не увидит на ней эти следы.
— Тимур, я не…
— Замолчи, — кусаю губу, чувствуя на языке стальной привкус крови. — Сделаю вид, что поверил в твою ложь.
Часто дышу. Пот струится по позвоночнику. Мурашки охватывают тело. Еще пара толчков и можно финишировать.
Алису трясет. Мышцы крепко сжимают каменный, пульсирующий член. Ногтями по груди проводит. Кричу, запрокинув голову. И еле успеваю выйти из нее, начиная кончать на ее живот.
Все, до самой последней капли, оказывается на ее белоснежной коже.
Провожу рукой по лицу, стирая пот и пытаясь в себя прийти. Гонка завершилась. Черта пройдена. Сделка скрепилась нашим сексом. Теперь можно и не ждать окончания месяца. В любой момент могу выставить ее из дома, я получил сейчас желаемое. Вот только хочу ли я этого?
Глава 29
Алиса
Боюсь глаза открыть и посмотреть на мужчину, лежавшего рядом. Страшно представить его реакцию после такого горячего секса. Да и у самой ни одной здравой мысли нет. Все расплывчато. Лишь только сердце ликует, что вновь ощутило всплески давно забытого яркого чувства. Которое очень легко может разбиться об огромный айсберг бывшего парня.
— Алиса, — дотрагивается до плеча, вынуждая к нему повернуться.
В глазах уже нет той страсти, что охватывала его во время секса. Да и голос звучит довольно странно. По лицу вижу, что сказка кончилась. Сейчас суровая реальность вступит в свои права.
— Детка, — гладит по щеке, ядовито улыбаясь, — надеюсь, тебе достаточно любви? Или тебе, Задорожная, по душе, как тебя «любят» другие мужики? — у него скулы ходуном ходят, а ноздри расширяются от злости.
Мне же, кажется, будто на меня вылили ведро с помоями. Окатили с ног до головы грязью, проникающей под кожу. В кровь. Полностью уничтожающей все светлое и чистое.
Тимур злобно посмеивается, накручивая на палец прядь моих волос. Выглядит озлобленным, но чертовски довольным. Радуется, что смог меня задеть якобы другими мужиками. Мерзавец. Урод.
Сам, небось, баб менял как перчатки, трахая каждую ночь новую шлюху. А мне смеет еще что-то говорить. Да я парней к себе не подпускала после того, как вынуждена была сбежать. Никто ко мне не прикасался. Никогда.
Хотя Тимуру же не докажешь. Клянись — не клянись, он не поверит. И не собираюсь ничего ему доказывать. У него своя правда. Подправленная чужими лживыми речами.
— Ну что же ты молчишь, моя…кукла? — вздыхает запах волос. — Нечего сказать на правду?
— Тимур, ты… — отталкиваю парня от себя под его громкий ржач. Он ложится на спину и угорает. — Ты только что кончал на меня, а говоришь о каких-то других мужчинах. Ты дебил, Воронцов? Так не уверен в себе? — подкалываю его, бью точно в цель, ибо он не смеет меня принижать жизнью в Нью-Йорке.
— За языком своим следи, — резко садится и хочет за руку меня схватить, но я успеваю соскочить с кровати, чуть не запутавшись в упавшем на пол одеяле. — Иначе заставлю отработать каждое словечко из твоего грязного рта, Алиса.