Цена моей одержимости
Шрифт:
— И как бы я помешал двум влюбленным, Миш? — папа резко выпрямляется, как будто на ковре перед генералом стоит. — Мы же не в шекспировской повести, мой друг.
— Я тебе не друг, — рычит, чуть отодвигая жену. — Ты и твой выродок стали причиной всех наших бед. Я знаю, что Тимур сделал со мной. Как влез в мой бизнес и все расхерачил. Ублюдок…
— За словами следи.
В воздухе витает предвестник драки. Если сейчас же не вмешаться, наши отцы набьют друг другу морды.
— Михаил, не надо! — женский голос разрезает воздух. — Ты только что перенес тяжелую операцию. Я не выдержу, если и с тобой что-то произойдет.
— Послушайся жену, Миш, — папа спокоен, не нервничает. Ни один мускул не дрожит. — В больнице не стоит устраивать сцен.
— Доктор, — Марина Петровна кидается к неожиданно появившемуся врачу, за халат хватает и в глаза заглядывает. — как Алиса? Ребенок… он… он…
Боится произнести страшные слова. Да я и сам боюсь.
— Алиса Михайловна до сих пор без сознания. Ребенок в порядке, — мы все облегченно выдыхаем.
На лице ее родителей даже улыбка появляется, чего не скажешь про меня. Плохое предчувствие не покидает.
— Вы что-то скрываете.
Его лицо как непроницаемая маска. Бесит. Раздражает. Что за привычка у врачей тянуть… с неизбежным?
— К сожалению, если девушка не придет в себя, нам придется ввести ее в искусственную кому и… — ощущаю, как демоны скребут когтями по стеклу. — прервать беременность.
Глава 49
Алиса
— Алиса!
Мое имя охрипшим голосом. Так далеко, но вроде так близко.
Не понимаю, где я нахожусь. Яркий свет режет глаза. Мерзкий холодок бежит по позвоночнику, заставляя вздрагивать каждую минуту. Руки не двигаются.
Во рту пересохло. Горло саднит. Невыносимо хочется пить. Что-то сказать. Позвать кого-то на помощь. Но все, на что я способна, это простонать. Ощущаю невыносимую боль в районе живота.
Все тело ломит. Мышцы словно атрофировались, меня не слушаются. В ушах звон. Голова раскалывается. И только чьи-то теплые, родные руки гладят по волосам, что-то шепча.
Не могу понять, кто это. Кое-как глаза разлепляю. Морщусь, скреплю зубами, но все-таки делаю еще одно усилие.
Белые стены. Цветы на столике. На потолке телевизор. Под ним кресло. Странный запах. Резкий, неприятный.
— Алиса, дочка, — поворачиваюсь на женский голос.
Мама. Стоит около моей кровати и вытирает слезы из глаз салфеткой. Бледная, словно постаревшая лет на десять. Мешки под глазами. Но улыбка счастливая, искренняя.
Опускаю голову. Из руки торчит небольшая игла. Капельница. Где-то рядом попискивает прибор.
Больница, доходит до моего затуманенного сознания.
Напрягаю память. Пытаюсь понять, как я тут оказалась. Такси. Водитель на обочине. Укол. Потеря сознания. Тот дом на окраине. И как мне угрожает Катя, злобно улыбаюсь.
Боже! Все смешалось. Выплескивается на меня потоком. Как чертовы кадры из триллера. Мой побег, полет в пропасть. Резкая боль. Кровь повсюду. Ее стальной запах в ноздри проникал. Как серная кислота все отравлял.
— Нет, — шепчу пересохшими губами, ощущая слезы на щеках.
Приборы что-то активно пищат. Мама дергается. Меня разглядывает, после чего бежит в коридор. Через пару минут появляется мужчина в белом халате.
— Доктор, она очнулась, — мама хватается за сердце.
Паника на ее лице передается и мне. Дрожу как при лихорадке. Не дергаюсь, когда доктор осматривает меня и что-то пишет в карточку.
— Пить, — все, на что я способна.
Перед лицом тут же появляется стакан с водой. Пью живительную влагу маленькими глотками. Насыщаюсь, вроде бы в себя приходя. Но глаза снова закрываются. Снова в сон проваливаюсь, слыша лишь обрывки фраз.
Что-то о моем теперешнем состоянии. О новых приступах. О психологе. О каких-то изменениях.
Кажется, будто горячие, сильные руки меня поднимают в воздух и куда-то несут. Запах знакомый. Родной, любимый. Вспомнить не могу, кому он принадлежит. Просто парю в невесомости, покидая реальность.
В следующий раз просыпаюсь уже от какого-то резкого толчка. Раз и сажусь в кровати, оглядываясь по сторонам. Тошнит, к горлу горечь подступает. Зажимаю рот рукой и стараюсь подавить приступ. Больно, неприятно, невыносимо холодно.
— Моя девочка.
Мама рядом. Обнимает, прижимая к себе. Плачет, громко всхлипывая.
Моргаю пару раз, облизываю пересохшие губы и двигаю свободной рукой. Глажу мамочку по спине, сама сдерживая соленый поток.
— Мамуль, — дышу с трудом, как будто что-то в груди давит. — Дай мне воды.
— Конечно. Сейчас.
Трясущимися руками наливает стакан. Выпиваю чуть ли не залпом. Желудок урчит. Возмущается, что в нем кроме двух стаканов воды ничего не было.
— Что со мной? — прислоняюсь к спинке кровати. — Как я в больнице оказалась?
Мама как-то странно смотрит, явно раздумывает, что мне ответить. Липкий страх окутывает. Дыхание задерживаю, находясь в ожидании.
— Тебя нашли в овраге на окраине города. Еле живую. Срочно доставили сюда, — сглатывает, беря мою правую руку в свою. — Ты пролежала без сознания четыре дня. Мы… думали, что ты в кому впадешь, милая.
Ощущаю боль и безысходность мамы. Увидеть своего ребенка, подключенного к аппаратам, смерти подобно. Такое не все выдержат.
— Папа… он в порядке? С сердцем все хорошо?