Цена обольщения
Шрифт:
Синджон опустился на одно колено и развязал сверток.
— Здесь моя сабля, кошелек и ливрея.
— Ты ее сохранил?
Синджон не стал ее разубеждать. Пусть думает, что он настолько сентиментален.
— Ты ведь сказала, что я должен исполнять роль твоего слуги. Разве нет?
Синджон взял Эвелин за локоть, чтобы она не поскользнулась на мокрой гальке, и обнаружил, что ее рука холодна как лед под модным жакетом из дорогой ткани.
— Надень-ка это, — сказал он, протягивая Эвелин ливрею.
—
Синджон с минуту медлил. Он мог заставить ее мерзнуть до тех пор, пока они не достигнут постоялого двора и не купят одеяло. Но мог поступить и по-другому. Синджон достал из кармана нож, распорол подкладку ливреи, достал оттуда знамя и накинул его на плечи Эвелин, подобно шали.
— Господи, где ты это взял? — спросила Эвелин, дотронувшись до потрепанного шелка.
— Только не потеряй, — попросил Синджон, отправляясь дальше. — Теплее?
— Да, спасибо, — ответила Эвелин, под сапожками которой поскрипывала галька. — Ты очень находчивый, да? Все предусмотрел. Побеги, умение прятаться и другие уловки… В Испании ты был шпионом? Поэтому ты отказался говорить о прошлом?
— Я был простым солдатом, — ответил Синджон. — Я попал в неприятности, из которых должен был выпутаться. Поэтому я и сбежал в Англию.
— Изнасилование — не просто «неприятность». Удивляюсь, как тебя не повесили на месте.
— Чтобы повесить, меня нужно сначала поймать.
— Поэтому мы сейчас во Франции? Ты в очередной раз сбежал?
— Я каждый год приезжаю во Францию, чтобы закупить вина, — съязвил Синджон. — Если ты поспешишь, я и тебя угощу.
— Чтобы заставить меня замолчать? Но я могу зайти в первый же попавшийся трактир и сказать, что ты меня похитил. Что тебя разыскивают в Англии, — пригрозила Эвелин.
Синджон рассмеялся.
— Ты же сама попросилась со мной на берег, помнишь? Прежде чем донесешь на меня, вспомни, что ты англичанка и находишься во Франции. Так что ты такой же враг, как и я.
Эвелин фыркнула:
— Ты должен быть мне благодарен. Ты же сам признался, что твой французский ужасен.
— Не слишком хорош, но не ужасен, — пробормотал Синджон.
— Он достаточно плох. Поэтому держи язык за зубами, а разговаривать буду я!
В голосе Эвелин сквозил смех. Она наслаждалась собственным превосходством. Но понимала ли она, что это маленькое приключение может плачевно закончиться для них обоих? Впрочем, отправляясь на прогулку в парк в Лондоне, она тоже не ожидала нападения. Синджон взял саблю в руку. Он защитил ее тогда, защитит и сейчас.
Не было смысла напоминать Эвелин, что он здесь главный. Синджон снова играл роль ее слуги.
— Нужно узнать, как пройти в Лувье, — пояснил он Эвелин, когда они подошли к постоялому
— А зачем нам туда?
— Туда нам не надо. Просто узнай дорогу. Если станут расспрашивать, скажи, что хочешь навестить сестру.
— Какое имя назвать?
Синджон едва не заскрежетал зубами.
— Не нужно рассказывать слишком много, Эвелин. Заплати за экипаж, купи еды — и в путь.
Эвелин остановилась.
— У меня три сестры, Синджон. И они всегда проявляют любопытство. Если у хозяина постоялого двора есть жена, она непременно начнет задавать вопросы. Чем меньше я расскажу, тем большее любопытство она проявит. Так не бывает, чтобы человек просто явился посреди ночи и нанял экипаж.
Рассуждения Эвелин были не лишены здравого смысла.
— Скажи жене хозяина, что твой экипаж сломался по дороге, а ты очень спешишь, — пожал плечами Синджон. — Ну, допустим, отвалилось колесо. Твой кучер его чинит, но ты не можешь ждать.
— Потому что моя сестра очень больна, и я должна немедленно приехать к ней в Лувье, — радостно закончила Эвелин.
Синджона охватило волнение. Насколько проще было бы украсть лошадь. Теперь он был бы уже на полпути в Аграман. Вместо этого ему предстоял долгий рассказ о несуществующей сестре.
Он снял сюртук и переоделся в ливрею.
— Но почему я не могу изобразить твоего мужа вместо слуги?
Эвелин посмотрела на Синджона так, словно он был деревенским дурачком.
— Потому что тогда говорить пришлось бы мужу, а не мне, в то время как слуга не осмелится открыть рот в присутствии хозяйки. Compris?
Не дожидаясь ответа, Эвелин отворила дверь трактира. Сердце Синджона замерло, когда в трактире воцарилась тишина. Он нащупал спрятанный под ливреей пистолет и принялся молить Бога о том, чтобы никто из присутствующих не заметил, что вместо шали на плечи Эвелин накинуто священное знамя Карла Великого.
Эвелин знаком приказала слуге остаться возле двери и направилась к сонному хозяину заведения. Однако Синджон двинулся за ней. Он стоял у нее за спиной, готовый в любую минуту прийти на помощь.
Эвелин предостерегающе посмотрела на него, но Синджон стоял на своем, упрямый как мул.
Эвелин перестала обращать внимание на Синджона и улыбнулась хозяину трактира. Его жена тоже поднялась со стула, отложив вязанье, и с подозрением воззрилась на посетительницу.
Эвелин набрала полную грудь воздуха и начала представление. Не сводя глаз с хозяйки, она принялась живописать ужас дорожного происшествия. К тому моменту, как она начала рассказ о смертельном заболевании воображаемой сестры и собственном желании поскорее до нее добраться, на глазах мягкосердечной француженки уже блестели слезы. Даже ее муж отвернулся, чтобы промокнуть глаза носовым платком.