Ценнее жизни

Кровь. Везде кровь. Опять. Желудок сжимается и мне приходится остановиться. Тошнота уйдёт, всегда уходит, но лишь в тот момент, когда я окажусь слишком близко. Тогда, когда на смену горечи во рту придёт сухость в горле и жадные вдохи.

Чёрт бы побрал похотливого вампира, наградившего всех наследниц моей далёкой пра-пра невозможностью противиться следу Крови.

Каблук подламывается и только попавший под руку фонарь мешает удариться коленом о плитку мостовой. Прямо в натёкшую

Ненавижу.

И обожаю. Проклятое наследство! Не помогают ни амулеты, ни заговоры, ни прошедшие с момента насильственного соблазнения пять сотен лет. Мало мне славы пришибленного на голову экстрасенса, так ещё и Тени с каждым разом косятся всё напряжённее. И их сложно судить!

На их месте я давно бы закрыла сама себя в антимагических застенках. Во избежание. Ещё несколько десятков шагов и кровавое марево в глазах рассеивается, сменяясь жаждой. Той, которую я ненавижу от всей души, но игнорировать не могу.

Не то чтобы я по ночам кидаюсь на людей, но мясо предпочитаю едва прожаренное.

Поворот и главная площадь города. Цокот каблуков выравнивается, спина выпрямляется, глаза отсвечивают оттенком переспевшей вишни. Мне необязательно себя видеть, чтобы быть в этом уверенной.

Передо мной – Колонна Пресвятой Троицы – самый знаменитый религиозный памятник Оломоуца. Памятник Всемирного наследия. Выполненная в стиле барокко, с тремя уровнями, восемнадцатью скульптурами святых и четырнадцатью барельефами, она больше не внушает трепета и восторженного любования.

Мало кому в принципе удастся наслаждаться картиной распластанного на ступенях молодого мужчины, особенно, если он лежит в луже собственной крови.

– Убийство, главная площадь, Колонна Пресвятой Троицы.

Пальцы набрали номер без участия сознания. Это мой далеко не первый и, увы, наверняка не последний раз. Первые несколько лет после пробуждения дара, регулярно сталкиваясь со мной на местах убийств, Тени мрачнели и отворачивались. И искренне старались посадить за решётку.

Сегодня им потребовалось несколько минут, чтобы прибыть на место преступления и ещё пару, чтобы отсечь площадь амулетами, в то время как ведьмаки уже вовсю махали руками. Во мне нет магии в привычном понимании этого слова, но я и без неё знаю, что ни заклинания поиска, ни попытки просканировать площадь на предмет остаточных эманаций не дадут результата. Иначе бы меня здесь не было.

Тени, они на то и Тени, что появляются моментально, словно из ниоткуда, и исчезают в никуда. Правда, особые способности не мешают им вместо скромных Шкода, как у обычной человеческой полиции, пользоваться скоростными БМВ.

– Ольга. – В голосе подошедшего первым комиссара лёгкое презрение. – Опять ты.

– Опять я.

А что ещё сказать? Что это выше меня? Что я – единственная в стране противоестественная помесь потомственной ясновидящей и вампира, в полной мере раскрывшая оба дара? Старый волк оглядывает

С Яном Новотным мы выяснили отношения ещё лет пятнадцать назад, когда он поставил себе целью посадить меня за решётку, а лучше и вовсе приговорить к казни, но… Он не был идиотом уже тогда и предпочёл забыть про собственную неприязнь, чтобы, с присущей всем им бесцеремонностью, воспользоваться моим даром. И раскрыть дело, грозящее висяком.

Что касается меня… Легко уйти, когда натыкаешься на умершего от дозы или пьянства бродягу. Несложно проигнорировать последствие чьей-то убийственной драки или очередных разборок между молодняком вампиров и оборотней. Бывает и такое. Но это…

– Что скажешь?

Да, старый опытный волк за годы долгого, временами откровенно принудительного, сотрудничества прекрасно понимает, что я могу увидеть то, что пропустит их разрекламированный нюх.

– Мужчина, – я так и не приблизилась к месту убийства, предпочитая влажную после дождя скамейку у закрытой булочной, – тридцати пяти лет, человек. Группа крови вторая отрицательная, в анамнезе гастрит и холецистит, вчера пил, наркотики не употреблял. Аура чистая, тёмных пятен нет. Смерть наступила часа три назад вследствии критичной потери крови.

– Насколько критичной? – Ян делает несколько пометок в типично полицейском блокноте, хотя явно в этом не нуждается.

– Совершенно критичной.

Холодно. Я обхватываю себя за плечи, даже не рассчитывая на помощь Теней. Пусть они хоть тысячу раз профессионалы, но меня в отделе нечеловеческой полиции не любит никто. Аукается моё первое дело? Возможно, но, скорее всего, просто опасаются. Никому не хочется оказаться под взглядом опытной ясновидящей.

– Сам-то не чувствуешь? – оборотень хмурится и мне приходится пояснить: – В нём осталось от силы четверть стакана крови.

– Что ты хочешь этим сказать?

– А то, что…

– Ян! Какого на месте преступления делают посторонние?!

Внезапно. Комиссар Новотный откровенно кривится при звуке этого голоса, ещё больше подогревая моё недоумение. До этого момента я искренне считала, что всей их шайкой заведует этот конкретный волк, но, похоже, за последние полгода нашей случайной, но от этого не менее прекрасной, разлуки в стане Теней произошли кардинальные перемены.

– Это не посторонняя.

– Свидетель?

Мужчина с громким голосом оказывается на полголовы выше итак не маленького Новотного. Джинсы, расстёгнутая кожаная куртка, тёмная водолазка. Отсутствие тёмных очков, так любимых оборотнями из-за специфики зрения. Остальное рассмотреть сложно – умения видеть в темноте мне не досталось, а штатный ведьмак сыпет яркими вспышками заклинаний как раз за спиной неизвестного.

– Нет, это… – Ян мнётся и я могу его понять. Сложно в двух словах описать всю степень близости наших профессиональных отношений.