Ценный подарок (сборник)
Шрифт:
Казалось, Игорь не видел этих молодых людей, не слышал сказанных ими слов, он склонился над хризантемами, стараясь уловить запах этих цветов. Затем он распрямился и, вглядываясь в зал, искал кого-то. Лицо у него было счастливое. Анисим Савельевич тоже был счастлив.
Концерт и чествование кончились. Анисим Савельевич стоял у дверей служебного входа, в толпе, где были и пожилые люди и очень много молодежи.
Все ждали. И вот по лестнице стали спускаться участники
— Браво, Брагин!
Игорь повернулся лицом к толпе, устало взмахнул рукой и вдруг увидел стоявшего в первом ряду Анисима. Увидел, сначала не поверил себе, потом кинулся к нему и, обняв его за плечи, радостно вскричал:
— Ты, это ты, Аниська!
Толпа умолкла, наблюдая такую необычную сцену, а кто-то из фотокорреспондентов успел запечатлеть ее.
— Знаешь, — взволнованно говорил Игорь, — я был уверен, что ты придешь, а когда принесли корзину хризантем, я понял, что это ваша корзина. Только вы знаете, как я люблю эти цветы. А где Нелли?
Ей немного нездоровится.
— Жаль, очень жаль! Она тонко понимает музыку. Как тебе понравился мой Шостакович?
— Здорово! — невольно сказал Анисим Савельевич студенческое слово, которое у них было высшей оценкой.
— Здорово! — засмеялся Игорь. — А критики говорят, что в моем исполнении концерт слишком трагичен. Ничего они не понимают: жизнь это не болото, а океан. Слушай, Аниська, сколько лет мы с тобой не виделись? Миллион!
— Что же поделаешь, — ты все время за рубежом, пропагандируешь наше искусство.
— Пропагандирую, — как-то невесело сказал Игорь, — но есть еще и другие обстоятельства…
Он бросил незаметный взгляд на жену, но Анисим уловил его и понял все.
Они бы, наверное, еще долго говорили, не обращая внимания ни на кого, но жена Игоря подошла к нему и что-то сказала на чужом языке. Фарфоровое лицо женщины было бесстрастным. Анисим Савельевич не знал этого языка, но чутьем догадался, что слова женщины повелительны. Игорь как-то виновато ответил жене и, вздохнув, сказал Анисиму Савельевичу:
— Увы, надо идти на банкет, все ждут. Идем с нами, Анисим.
— Спасибо, не могу.
— Понимаю, ты по-прежнему верный муж. Впрочем, тебе повезло. Нелли — это клад. Поцелуй ее и завтра позвони мне. «Европейская», двадцать пять. Мы должны увидеться все втроем.
Они попрощались. Игорь взял под руку жену и быстро пошел через улицу. Все сопровождавшие поспешили за ним. Толпа у служебного входа скоро рассеялась. Анисим еще долго смотрел на освещенные окна гостиницы.
Домой он вернулся
— Пойдем, Анися, я накормлю тебя ужином, — сказала Нелли.
— Спасибо, не хочется.
Волнуясь, подыскивая слова и не находя нужных, Анисим рассказывал обо всем, что он слышал и пережил на концерте.
— Знаешь, Нелюша, особенно потрясающим был Первый концерт Шостаковича, в нем звучало такое трагическое одиночество.
— Игорь всегда был одинок.
Анисим удивился этим словам, но ничего не спросил, продолжая говорить дальше об истории с хризантемами, о том, что Игорь звал его на банкет и что они встретятся втроем. Ему еще много было нужно сказать Нелли, но, заметив, что она рассеянно слушает, он спросил:
— Прости, кажется, ты устала?
Помедлив немного, Нелли сказала:
— Как выглядит Игорь?
— Он такой же красивый, только седой.
— Седой, — глухо повторила Нелли.
— Знаешь, с ним была его жена, иностранка.
— Иностранка, она красивая?
— Нелюша, я в этом мало понимаю. Пожалуй, красивая.
— Игорь всегда любил красивых. Иди спать, Анися, завтра у тебя концерт.
— А ты?
— Я еще посижу. Мне нужно закончить квартальный отчет.
Знаменитая рыба
Был воскресный летний день. Жена находилась на даче, а Петр Иванович Жаворонков сидел дома и бился над квартальным отчетом.
«Пройдет час-другой, и я закончу все», — размышлял он, как вдруг раздался резкий звонок.
Жаворонков пошел в переднюю и, забыв наставление жены спрашивать: «Кто там?» — открыл дверь.
На пороге стояли двое молодых мужчин в высоких болотных сапогах, непромокаемых куртках и фуражках-«капитанках». Один из них был маленький, широкогрудый, другой высокий, узкоплечий. Маленький держал в руках кожаную сумку.
— Извините, — сказал Жаворонков, — вы, кажется, ошиблись адресом.
— Мы! — засмеялся широкогрудый. — Это не по нашим правилам. Сапер ошибается один раз.
Жаворонков не понял, какое отношение имеют эти молодцы к саперам, а они, не обращая на него внимания, уверенно протопали на кухню.
— Хозяйка дома? — мрачно спросил узкоплечий.
— Нет, — как-то виновато сказал Жаворонков, — на даче.
— Жалко, — покачал головой маленький, — толковая она баба.
— Сообразючая, — прибавил длинный.
Жаворонкову не очень понравилось, что какие-то посторонние типы называют его жену «бабой», но ведь она действительно была толковая и сообразительная.
— Ладно, раз уж такой разносол — придется с вами контачить. Кинь сюда, Мишка! — скомандовал длинный маленькому, и тот передал ему большую кожаную суму.
— Что у вас там? — заинтересовался Петр Иванович.
— Рыбка знаменитая.
— Знаменитая?