Центр роста

Смирнов Алексей Константинович

Пора.

…Венчание было запланировано на один из ближайших дней.

–  Согласись, - обратился Садко к Русудан накануне со всем смирением, какое мог себе позволить и на какое был способен.
– Само существование номеров указывает на высший промысел. Но мы с тобой - различного вероисповедания, и ты, как жена мне, обязана…

–  Я перейду в твою веру, любимый, - Русудан Монтекян не дала ему договорить. Она еще спела: - «Будет все, как ты захочешь…», с восточным, но вокальным вилянием бедрами на звуке «о».

–  А я перейду в твою, - вмешался Копулятов, навинчивая на себя всевозможные устройства. Он ловко орудовал гаечным ключом, иногда - разводным, а случалось - и вантузом.

Устин Садко приблизился к потайному сейфу, пошарил там, достал

подушечку, напоминавшую пушистый коробок: внутри, в узеньких гнездах, сидели обручальные кольца.

Он передал коробочку Копулятову: сюрприз!

И за одним сюрпризом последовал новый, но уже выраженный словесно:

–  Вы - самые близкие и дорогие для меня люди, вы Ромео и Джульетта, а тем их история, длившаяся-то от силы шесть-семь дней, померещилась вечностью. Я испытывал вас на прочность. Свадьба состоится, любезная Русудан, но не наша. Вы, Роммель - вот истинно достойный избранник. Проверка доказала мне, что я не ошибся и ныне могу позволить себе насладиться торжеством, созерцая соединение любящих сердец.

Садко прижал к себе одной лапой оторопевшую Русудан, другой - онемевшего Копулятова.

–  Неужели вы думали, сладчайшая Русудан, что я воспользуюсь и разобью два любящих сердца? Уже давно, как ваша пара угодила в поле моего зрения… Я не верхушка, но близок к ней…

Чего никак не ожидала Русудан Монтекян, так это того, что Садко уступит ее сопернику - не из той породы людей. В таком мероприятии, как свадьба, террористы нуждались не только для значительного скопления народа, но и по взаимной любви - не к Садко, разумеется, хотя основную страсть не затмишь никакой любовью - а иногда не затмишь и идею; когда же первое сочетается со вторым… тогда и с Устином обручишься ради массовости акции… Что, собственно говоря, до сих пор и происходило.

Но со своим благородством Устин Садко вышел на целый корпус вперед.

Копулятов молчал.

–  Мы в чем-то состязаемся?
– мрачно и недоверчиво процедила Русудан.

–  Я не слепой, - улыбнулся Устин.
– Но разрешите спросить у вас - почему вы до сих пор не состоите в браке при таком давнем и преданном чувстве? Милая Русудан - сколько раз я имел возможность исподтишка наблюдать, как вы, в минуты моего мнимого отсутствия, в минуты уединения гладили Копулятова, приговаривая: «Бедный, бедный…»

–  Мы не могли, мы из секты самоубийц, - угрюмо ответил Замыкающий.
– Мы уничтожали Направляющих, на нас завершится целая ветвь виноградной лозы… Вы проверьте по даймеру. Кто-то же должен истреблять это принудительное братание.

–  Ну, вы перегибаете палку, - пожал плечами Садко.
– Вы романтики. Вы заражены фанатизмом свободы и сеете бездумную смерть, как любые революционеры. А посему - вот вам главный свадебный подарок от думающих мальтузианцев. Вы не пожнете посеянного. У вас фальшивые даймеры. Цыганская очередность соответствует истине, но люди бывают и ближе, и дальше от смерти, чем видно из базы данных - нашими закулисными стараниями. За первыми десятками, как правило, образуется анонимная зона, где обитают лица, о которых нет сведений - чаще всего, это исполнители-ликвидаторы. Вокруг же этих десяток - зона отчуждения. У соседей, близких к десяткам, возникает боязнь на такой же манер угодить под направленный взрыв или обрушиться вместе с родным пристанищем, но тут свершается чудо: отдаленное землетрясение или повальный мор, чума, цунами, так что сроки отодвигаются и занимают положенное им место. А в это время гибнут настоящие обреченные, чьи номера внезапно перемещаются в начало списка так, что те не успевают спохватиться; все это немедленно обрастает длинными перечнями безадресных и неустановленных очередников. Вы знаете, что вся ваша братия камикадзе и бандитов наделяется фальшивыми даймерами? Извольте получить настоящие. Мне скучно, бес… Я выбрал двух кроликов, чтобы развлечься. Вам тяжко? Я дарую вам долгую, если не вечную, совместную жизнь - держите.

Он вынул и вручил им заранее приготовленные пластиковые карточки - подлинные даймеры жениха и невесты. В них не было Садко,

или же сам он обосновался в каком-то новом далеком местечке, под новым именем. Зато в них значились они, в одной упряжке, под убийственно астрономическими номерами.

–  Но мы хотели добраться до вас, чтобы покончить с собой!
– в отчаянии крикнул инвалид.
– Нам омерзительна ваша сладкая вечность с планомерным истреблением лишних! В конце концов, мы оба больны…

–  …Что мне особенно приятно, - подхватил Садко.
– Разве непростительно для человека, которого намеревались убить? Не стоит сокрушаться - мы делаем общее дело. У меня есть записи, я дам их вам прослушать.

Копулятов выдернул наконец свою руку из пальцев Садко.

–  Богооставленность - она как фантомная боль, - пробормотал он скорбно.
– Бога нет. Где культя? Это наше Я. А дальше? Не веточка от лозы, а культя. Хочется по старой памяти пошевелить, почесать - и нечего. Конечно, мы давно и на долгом протяжении уничтожали своих Замыкающих, чтобы не путались под ногами. До неизвестных номеров, и всякий раз приходилось по новой, вечно кто-то лез с паровыми котлетами… Депрессия - не болезнь, это положительная мутация!
– крикнул он в пустоту.
– Убивайтесь!

Устин опустился в кресло.

–  Наверное, наступает новая эра - самопожертвования, эра Духа. Не понимаю вашего огорчения, - признался он.
– Вероятно, по причине моего абсолютного здоровья. Что с вами? Мы трудимся на глобальное благо… Я не верхушка, но я причастен… пока не построены звездолеты, пока не придумана транспортация в иномирные регионы, пригодные для заселения… Многое уже делается! Существует второй протокол. О целевом сокращении населения без войн и конфликтов. Управляемые стихийные бедствия возможны давно… плюс ваши секты, которые мы финансируем через десятые руки… всегда найдутся новые вирусы, озоновые дыры… Мы думаем притянуть один небольшой астероид лет через семьдесят…

–  Эзопов язык переместился из кухонь и зачитанных книг в масс-медиа, где превратился в изжопов и теперь их вылизывает… - проскрежетал Роммель.

Устин оставил его слова без внимания:

–  Присоединяйтесь! Не желаете? Итак, резюмируем: злодей дарует жизнь двум безумцам, кто ищет на пару, спасая друг друга до времени, до поры гибели в мире фальшивой любви… Ромео и Джульетта знали друг друга от силы неделю - и умерли. А вы были знакомы всю жизнь - и будете жить долго, очень долго. Я правильно формулирую? Нет повести печальнее на свете?
– Он начал напевать нечто собственного изобретения пополам с плагиатом: - Прозелитизм! Хоть имя дико, но мне ласкает слух оно… - Он ощупал крестильный крестик, сверкнувший из выреза купального халата. С издевкой добавил: - Между прочим, даймер это еще и нестойкая двойная молекула, если потрудиться заглянуть в словарь. В этом что-то есть… и мы укрепим эту связь… Очередность невозможно фальсифицировать, нужно всего-навсего выдать неправильные даймеры. Спланированные стихийные бедствия плюс бригады убийц из фанатиков и суицидников, вроде вас, и просто отребья; о них нет сведений в списках, с которыми каждый может ознакомиться в компьютерных базах. Людям же любопытно, даймера недостаточно… Базы нужны. Мирянам выдают правильные, правдивые даймеры…

Он утопил клавишу, словно живую, окунув головой в электрическую ванну, и потекла запись…

«…активно ведутся работы по закреплению гена долгожительства… Планируется ряд крупных, атомных, катастроф, но тот или иной дуэт или триумвират, если того пожелать, сохраняется… Почему? Есть наработки и по проклятьям… Мы обещаем жизнь не вечную, но долгую, хотя как посмотреть, наука движется… у цыган же развязываются языки, когда их принимаются пилить изнутри гитарной струной - эх, пой гитарная струна, знаете? Старая штука, глотаешь кусочек сала на струне и ждешь, пока выйдет, потом пилишь… Полное искажение мироустройства. Но не так ли бывало всегда? Любовь и братство декларировались вечно… Все равно заботы и братства стало больше. Меньше зла. Незнакомец, в которого ты метишь камнем, может замыкать твое персональное потомство».