Центр роста
Шрифт:
Копулятов схватился за голову, постепенно лишаясь рассудка от количества цифр.
– Ступай, девочка, убивать, - сказал Садко.
– Новая Никита. Только не обматывайся взрывчаткой - она размотается, или отсыреет, или разомкнется контакт, и ты выживешь. Цыгане нас прокляли, и цыганское проклятие действует.
Русудан сказала:
– У нас нет общего дела. Мы хотим умереть друг у друга в объятиях. И ты нам мешаешь.
– Значит, свадьбу не отменять?
– Нет, не надо ее отменять. Пусть свадьба состоится. И мне безразлично, кто будет на ней женихом -
Устин Садко склонился в издевательском поклоне.
2. Список 4, фрагмент, в порядке реализации
0. Устин Садко, Санкт-Петербург, e-mail…
1. Русудан Монтекян, Санкт-Петербург, e-mail…
2. Роммель Копулятов, Санкт-Петербург…
3. Марш Мендельсона
На свадьбу явились многие: ближние, дальние, Замыкающие, но больше - Направляющие; все они были званы, и все были избраны.
Копулятов одобрительно топнул костылем.
– Все заминировано, - предупредил он с юродивой сладостью, сдобренной хитринкой.
– Это мне ясно, - сочувственно отозвался Устин Садко.
– Все давно разминировано. Самоубийство - тягчайший грех. Вы все исчислены, взвешены, останетесь жить и когда-нибудь отправитесь в ад. Вы знаете, сколько людей угодило туда нехристями? Сколько людей умерло, не родившись - и они тоже там? Сколько пошло с предметных стекол из абортариев на косметику? А сколько - не зачавшись? Сколько осталось в замыслах? Огненная лавина нереализованных, незапятнанных, никогда не исполняющихся человеческих и божественных замыслов при мертвой тишине - вот что такое ад. Когда-нибудь вы это прочувствуете до мозга костей, пускай я от души желаю обратного - я постараюсь сделать вас бессмертными, я любитель театра, но не скучного ада. Итак - итак, увы! Яд ваш вылит, а вместо взрывчатки - песок.
– Не знал, что вы христианин, - заметил Роммель.
– Еще какой. Потрудитесь снять с себя лишнюю амуницию. Где там у вас выпрыгивающие ножи, шестерни, удавки? В протезах да костыле? Учтите, мои люди осмотрят вас весьма и весьма добросовестно.
Он говорил равнодушно, с любопытством рассматривая прибывающих гостей из Лондона, Саратова, Керчи, Дамаска и даже из далекого Мельбурна. С некоторыми, знакомыми лично, раскланивался, многим, приходясь дальним Замыкающим, одалживал мелкие и средние суммы.
– Не волнуйтесь!
– он шутил направо и налево.
– Направляющий может прожить сто лет! Запросто! Тысячу лет!
Заказав регистраторов, священнослужителей и прочих необходимых для таинства брака лиц прямо на дом, Садко, чтобы скрасить томительное ожидание, устраивал для прибывающих экскурсии по своим тематическим комнатам.
– Я останусь при молодых, - с потупленным взором признавался Устин.
– Надо держаться друг друга. Надо беречь друг друга. Как видите, места здесь хватит для дюжины таких, как я… между прочим, это идея! Еще один, нескромный сюрприз по случаю первой брачной ночи - я разобьюсь в лепешку, но соберу и приведу сюда дюжину таких, как я…
Никто не понимал, о чем толкует хозяин, но никто и не спрашивал.
Наконец явились
Свидетелем Роммеля Копулятова был сам Садко, а Русудан беззаботно оповестила собрание, что выберет себе первую попавшуюся свидетельницу из приглашенных, наугад. Она действительно выдернула одну из дам, с которой Устин давно состоял в секретной интимно-информационной связи, и безошибочная интуиция Русудан Монтекян на время повергла Садко в дурное расположение духа. Не слишком ли она догадлива?
Не слишком.
Церемония началась. Дама с бляхой, наговорив дежурной и напыщенной белиберды, поднесла молодоженам поднос, на котором лежали кольца.
– Согласны ли вы, имярек, взять в жены… - Роммель кивнул.
– Согласны ли вы…
– Согласна, - звонко ответила невеста. Она огладила, будто просто оправила, свой свадебный наряд.
– Не двигаться!
– закричали в толпе несколько человек без роду и племени.
– Расслабьтесь, - громко возразил Садко.
– Никто не взорвется, новобрачные зря стараются.
Русудан сняла с подноса кольцо и, ни слова не произнеся, надела его на палец Копулятову, хотя сей палец - фигурально выражаясь - резал глаз изувеченным сухожилием.
– Первым должен жених, - пристыдил их Устин, постепенно превращавшийся в тамаду - во всяком случае, голова его в сей момент была занята заблаговременно подобранными тостами. Он жаждал застолья.
Русудан и Копулятов слились в поцелуе; не глядя, Копулятов забрал у служителя второе кольцо, предназначенное невесте, надел ей на с готовностью подставленный палец; Копулятов одновременно прихватывал и ощупывал подругу, сестру и жену, разыскивая смертоносные провода, потому что под пышным свадебным нарядом невесты скрывался, как он был полностью уверен, заряд пластида, способный разнести особняк вдребезги. Наконец он нашел, что искал, соединил зажимы… «Не трудись, - прошептала Русудан, - он говорил правду. Пакет не сработает. Лучше достань свой даймер».
Ничего не понимая, Роммель вынул из нагрудного кармана карточку: там слабо высвечивалась двойка.
– Но… - зычно произнес жених, пресекая сладкие речи, растекавшиеся поверх опустевшего подноса.
– Посмотри на свой даймер, о, покидаемый возлюбленный Садко, - молвила Русудан.
– Прошу прощения?
– Посмотри на свой номер. Время рассудит, и оно уже рассуждает - похоже, иначе, приостанавливаясь, ибо становится вечностью.
Тот нехотя вынул карточку и тупо уставился на число: даймер показывал ноль.