Цепи судьбы
Шрифт:
— Барни, — прошептала девушка, — ах, Барни.
Работа в столовой была намного тяжелее, чем в Понд-Вуд, но зато теперь у Эми было больше свободного времени. Она уже успела забыть, что значит пройтись по магазинам, сходить в кино или пообедать в ресторане. За время, проведенное ею в Понд-Вуд, вышло множество замечательных фильмов: «Мрачная победа» и «Старая дева» с Бетт Дэвис, «Ниночка» с Гретой Гарбо и самый чудесный фильм всех времен, «Унесенные ветром», с Кларком Гейблом и Вивьен Ли и целой толпой других звезд. Эми сходила на все эти фильмы с Эм, которая была помешана на
— Моя подружка Кэти была влюблена в Кларка Гейбла, — сказала Эми, когда они выходили из кинотеатра. — Надо написать ей и спросить, видела ли она «Унесенные ветром». Этот фильм должен ей понравиться.
Кэти написала в ответ, что ходила на этот фильм, но к Кларку Гейблу охладела.
«Просто я была очень молодой, — писала она, как будто в девятнадцать лет стала древней, как мир. — Он бесподобен, но целлулоидным красавцам я предпочитаю мужчин из плоти и крови».
Воздушные налеты становились все более частыми. Капитан Кирби-Грин и мистер и миссис Портер, пожилая пара со второго этажа, превратили просторный подвал в бомбоубежище, в котором было бы не стыдно принимать особ королевской крови. Как по мановению волшебной палочки, там появились кресла, а также журнальный столик, приемник на батарейках, продолжавший работать, даже если отключали электричество, походная плитка для приготовления горячих напитков и книги, обеспечение которыми взял на себя капитан, рыскавший по букинистическим магазинам в поисках романов на морскую тематику. Он уже приобрел две биографии Нельсона и подробные описания морских сражений, происшедших сотни лет назад.
Каждый день Портеры спускались в подвал около восьми часов вечера, если только сигнал воздушной тревоги не раздавался раньше. Миссис Портер всегда была вооружена вязаньем, а ее супруг — кипой газет, включая периодические издания, выпускаемые «чертовыми социалистами».
— Полагаю, мне не помешает ознакомиться с точкой зрения противоположной стороны, — ворчливым тоном оправдывал мистер Портер приобретение этого «мусора левого толка».
Капитан, постоянно стремящийся к общению, ожидал щелчка замка на двери подвала, а не воздушной тревоги, и немедленно присоединялся к соседям.
Клайв и Вероника Стаффорд, жившие на третьем этаже, были высокими и костлявыми. С их одинаково незапоминающихся лиц смотрели одинаковые голубые глаза. Их легко можно было принять за брата и сестру, и это сходство еще более усиливали одинаковые очки без оправы. Стаффорды почти всегда являлись в подвал, яростно споря о чем-то, в чем, по мнению Клайва, была виновата Вероника. Он забыл взять на работу носовой платок, прошлой ночью ему было слишком жарко или слишком холодно, в его ручке закончились чернила, у него порвался шнурок на туфле (Вероника должна была обратить внимание на то, что он начал перетираться).
Вероника указывала мужу на то, что туфля находилась на его, а не ее ноге, ручкой в последний раз пользовался тоже он, и как, скажите на милость, она должна была вести учет чернил в ней? Ему следовало самому заметить, что в кармане пиджака нет платка, а когда ему было слишком жарко или слишком холодно, она спала, а следовательно, ничем не могла ему помочь.
— Ты должна быть более бдительной, Ви! — Клайв не любил уступать в споре.
— Буду стараться, — отвечала Вероника, и в ее голосе звучал легкий сарказм, которого ее муж не замечал. Как только он отворачивался, она корчила за его спиной жуткую гримасу.
Миссис Стаффорд говорила Эми, что надеется, что Клайва заберут в армию.
— Он должен научиться беспокоиться о более важных вещах, чем исчезнувшие платки и порванные шнурки.
Миссис Карран и Эми работали в одну и ту же смену. Иногда Эми ехала из столовой прямо на Агейт-стрит и проводила остаток дня с мамой, или же они вместе шли за покупками на Стрэнд-стрит в Бутле или Саут-роуд в Ватерлоо.
Как-то раз в конце октября, вернувшись с работы домой, Эми впервые застала там ожидающую ее маму. Ее взял в плен капитан Кирби-Грин, и когда Эми вошла, Мойра пила в его гостиной крепкий чай и ела инжирное печенье. Капитан с большой неохотой отпустил свою гостью.
— Он, должно быть, израсходовал на меня весь свой чай, — прошептала мама, поднимаясь вслед за Эми по лестнице. — Интересно, где он раздобыл инжирное печенье, я его всегда любила больше всего.
— Ты уже, наверное, догадалась, что случилось, — сказала Мойра несколько минут спустя, поднося к губам чашку очень слабого чая, заваренного Эми. В квартире не было ни крошки печенья. Когда Эми созналась, что не имеет ни малейшего представления, что случилось, ее мама продолжила: — Наша Джеки и Питер всего-навсего решили пожениться. Проблема в том, что он не католик, хотя готов перейти в нашу веру. Его мама и папа не возражают. Я уже встречалась с ними, это очень милые люди.
— В таком случае, в чем проблема?
— Проблема в том, что они хотят пожениться немедленно, — вздохнула мама. — Джеки всего семнадцать, и она не может выйти замуж без моего разрешения. Она не может сделать это тайком, как ты. Извини, дорогуша, но это было именно так, не правда ли? — добавила она, когда дочь открыла рот, чтобы возразить.
— Наверное, да, — вынуждена была согласиться Эми. Она дождалась, пока ей исполнилось восемнадцать, но до восемнадцатого дня рождения Джеки был еще целый год.
— Не наверное, а точно, Эми, но мы не будем сейчас об этом спорить. Что сделано, то сделано. Сейчас меня беспокоит наша Джеки. Питера уже давным-давно забрали бы в армию, если бы он не был нужен отцу на ферме. Но по его просьбе отец нашел кого-то другого, и теперь Питер может отправиться на фронт. Я не знаю, — раздраженно продолжала миссис Карран, — никто из моих детей не вступает в брак, как положено. Наш Чарли женился на очень странной женщине, у которой во всем мире нет ни одного родственника, ты вышла замуж за протестанта в одном из этих языческих учреждений, а теперь и наша Джеки собирается сделать то же самое. У Питера нет времени, чтобы стать католиком. Что, черт побери, мне делать, Эми? Разрешать ей выходить замуж или нет? — Мойра поставила чашку с блюдцем на пол и закурила. — Я дымлю как паровоз, — добавила она. — Мне следовало бы меньше курить. В прошлый раз, когда я покупала пачку сигарет, Эрни МакХлванни отказался их продавать и мне пришлось буквально распластаться перед ним на полу. — Эрни МакХлванни держал кондитерскую и табачную лавку на углу Агейт-стрит и Марш-лейн. — Когда закончится война, я никогда больше не зайду в его чертов магазин.