Цепная реакция
Шрифт:
— А что случилось с отцом Риты? Фашисты его расстреляли?
— Нет. Хотя им очень хотелось поймать. Арестовали его невесту, ну, ту, которая теперь мать Риты. Ей было тогда девятнадцать. Увезли в город, пытали… — Вилис замолчал, потом добавил мрачно, как бы про себя: — Ах да, ты же её не видел…
Что-то в голосе брата удержало Ивара от того, чтобы спросить: а если бы видел? Но туманная догадка родилась сама — и он вздрогнул.
Вилис между тем продолжал:
— В последнюю зиму перед освобождением погибло много партизан. И их командир тоже. А другим пришлось уйти из нашего леса. Тут войск фашистских понагнали — тьма-тьмущая! А отцу Риты негде было укрыться. Он в город подался, думал пробраться дальше, к нашим. Ну, а его заграбастали. Посадили в тюрьму…
— И там он умер?
— Да нет же, чудак! Как бы он тогда мог стать отцом Риты? Нет, он не умер. Только… Память он потерял, понимаешь? Скитался по разным местам. Лишь много лет после войны снова объявился у нас. И они поженились, мать Риты и он.
— А где он сейчас?
— Нигде. Умер. Болел, болел и умер. Рите тогда было три или четыре года. Она его толком и не помнит.
Он умолк. А у Ивара из головы всё не выходила промокшая насквозь девочка с зеленоватыми спокойными глазами. Если бы он сейчас увидел её, то обязательно сказал бы что-нибудь хорошее…
Удивительно всё-таки! Вилис так много знает о людях округи. Наверное, на селе все знают жизнь своих соседей. Тем более в таком глухом лесном уголке. А вот ему самому почти ничего не известно даже об обитателях Межерманов…
— Дядя Криш тоже прятался от фашистов? — спросил он.
— Нет. Он тогда был… Ну, таким, как я сейчас, может, чуть постарше… Вот здесь перейдём — самое место.
По мере того как они шли, ров становился всё уже и мельче. Через него теперь можно было перебраться.
Гроза удалялась. Молнии вспыхивали реже, гром урчал не так сердито. Только дождь лил по-прежнему, монотонно шурша по хвое.
— Скоро будет вырубка. — Вилис опять взял направление на юго-восток. — Во время войны там был бой, тот самый, во время которого погиб командир партизанского отряда. Тогда ещё вырубки не было — густой лес. Вырубили недавно, после сильной бури. В общем, сам посмотришь… Алвик туда всё экскурсии водит. Мы тоже ходили всем классом.
— А кто он?
— Алвик? Лесник. — В голосе Вилиса прозвучали странные, слегка пренебрежительные нотки. — Строит из себя большого знатока… А вообще — болтун.
— Он тоже партизан?
Вилис пожал плечами:
— Ничего у него не поймёшь! Во всяком случае, в отряде Алвик не был, это точно. Но вроде он им помогал… Ну, еду доставлял, сведения там всякие. Хвалится, что близко знал самого командира, встречался с ним тайком… А вот люди всякое говорят…
— Что? — нетерпеливо поторопил Ивар.
— По-разному… Видишь ли, Алвик постарше Кудиса. Но вот в фашистскую армию не взяли. Якобы по болезни. Арестовали они его, но потом выпустили… Конечно, может, оно и так было, как Алвик рассказывает, кто знает? Командир погиб, его близкие друзья тоже… Алвик считает — обошли его, не оценили по заслугам. Послушаешь его — такой герой, важная шишка, а другим кажется — хвастун да болтун…
Вилис замолк и прибавил шагу.
Рассказал Ивару про лесника Алвика — и сразу вспомнил об Эдгаре. Этого парнишку Вилис, как и многие в школе, не переносил. И вовсе не потому, что проказы Эдгара доставляли немалые хлопоты учителям. С другими ребятами, с Вилисом в том числе, у них тоже хватало забот. Просто Вилис считал, что право на удальство имеет лишь настоящий парень — смелый, ловкий, сообразительный, по-своему честный. Вот такому парню малая толика лихости и озорства даже необходима. С другой стороны, Вилис признавал право на существование и маменькиных сынков, хотя сам он откровенно презирал плаксивых пай-мальчиков. Но Эдгар не принадлежал ни к тем ни к другим. Один из самых больших проказников в школе, он в то же время слюнтяй и белоручка. Трусоватый, шкодливый, мстительный. Он мог стукнуть даже первоклашку, что, по кодексу чести Вилиса, вообще ни в какие ворота не лезло. У Эдгара не было ни единого друга…
А вот почему? То ли сын лесника Алвика стал таким потому, что его не любят? То ли ему самому никто не нужен и плевать ему на всех? Этими вопросами Вилис не задавался. Он ещё не дорос до того возраста, когда начинают ломать себе голову над причиной всяческих явлений и докапываться до корней. Эдгар был ему неприятен — и дело с концом!
И сейчас он тоже не стал долго задумываться. Вспомнил об Эдгаре мимоходом и тут же забыл.
Ивар чуточку поотстал от быстроногого брата. Мрачный, неуютный лес снова навёл его на мысль об отце Маруты. Днём и ночью в звериной норе, в полном одиночестве. А кругом фашисты… Интересно, было ли у него оружие? У партизан уж наверняка было — автоматы или, по крайней мере, винтовки. С оружием, конечно, совсем другое дело. Будь у Ивара оружие, он бы ничего на свете не боялся. И вообще, если бы была война…
Он неслышно подкрался бы к врагу, как разведчики в фильмах, и гранатами — бах-бах! И из автомата — трр-трр!.. И вперёд, вперёд, вдогонку за перепуганным, бегущим врагом…
— Слушай, Вилис, если бы война, ты пошёл бы в партизаны?
Тот кинул на него через плечо удивлённый взгляд:
— Чего-чего?
— Я бы пошёл! — решительно заявил Ивар. — Точно!
— Ты? — Вилис усмехнулся. — Только тебя там и не хватало.
— А ну тебя! — Ивар слегка обиделся, но тут же продолжал: — Нет, правда! Было бы страшно интересно!
Вилис вдруг посерьёзнел:
— Что интересно? Война?
— Ну вообще… Ну да, война.
Вилис смерил Ивара взглядом. Помолчал, словно подыскивая нужное слово. Потом бросил коротко:
— Дурак!
Тут уж Ивар оскорбился до глубины души.
А Вилис опять прибавил скорости, и малыш едва поспевал за ним.
20.53
Эдгар остолбенело уставился на журчащую воду. Он ведь совсем забыл про отводную канаву, пересекающую болото! А если бы даже и вспомнил, то ему и в голову прийти не могло, что широченная, двухметровой глубины канава окажется заполненной чуть ли не до краёв.
Он посмотрел на часы. С ума сойти. Почти девять, а до Зундов ещё шагать да шагать. И это неожиданное препятствие. Не пройти, не перепрыгнуть… Переплыть? Грязная вода со всякой дрянью поверху вызывала у него отвращение. К тому же он знал, что заросшая канава кишмя кишела большими чёрными пиявками… Конечно, вряд ли они могли присосаться к нему сейчас, не до этого им, но они всё-таки там есть!
Он оторвал взгляд от воды и посмотрел вправо. Где-то там находились мостки. Но до них далеко, по меньшей мере километр. Такой крюк! А время не ждёт, время бежит неудержимо, как мутная вода у его ног… Кто мог ожидать, что с неба обрушится такое количество воды? И до сих пор всё льёт, пусть и не так сильно. Теперь хоть не бродишь, как в густом тумане. Но зато темнеет быстро. В это время солнце уже заходит.