Цепной Койот. Книга 2
Шрифт:
— Куда это ты намылился, поганец? — хрипел отец, увиваясь за мной следом, но не подходя слишком близко. Словно чувствовал — подойдёт, я не выдержу, выпрямлюсь, вздохну… Знал, не приближался, но кричать из своего угла не прекращал: — Опять к своей вшивой городской потаскухе? Осечек, смотри, не допускай, а то получишь, как я, неблагодарного сыночка-петлю на шею.
— Я бы тебя тоже не выбрал.
— Это ты к маманьке своей претензии отправляй.
— Надо будет — отправлю.
— Вали-вали, свинья неблагодарная. Столько сил на тебя угрохал! Всё равно из тебя путного не вышло. Весь в мать, в ведьму эту…
— Иди проспись! — огрызнулся
— Вали-вали к своей никчёмной мамаше, — обиженно крикнул отец. — Вы мне оба не сдались! Мне и одному хорошо.
— Это с водярой тебе хорошо!
— Ну а что! Водка хоть не предаст, детей к порогу не притащит, и неблагодарности она не знает!
— Так и живи с рюмкой!
Отец только хмыкнул. Оплывшее его лицо скривилось в подобии улыбки. По-настоящему он улыбаться давно разучился. А у меня внутри от его лица перехватило, я чуть больше вдохнул, чем обычно, поднял ненависть со дна и сказал, выталкивая её словами наружу:
— А знаешь что, папуля. Больше ты к бутылке не притронешься! А если хлебнешь хоть каплю, трое суток полоскать будет!
Дом зашатался от этих моих слов, как тогда, три года назад шатался мир, когда я Грачу про поджог библиотеки сказал. А он и правда сжёг, и пришёл в меня стрелять, а в итоге сам чуть не застрелился. В последний момент я успел у него из рук ружьё выдернуть. От его выстрела у меня шрам навсегда клеймом останется, ну и перепугался я в тот день не знаю, чего больше — произошедшего или того, что оно всё из-за меня случилось.
Тогда ещё не знал, как моё слово действует на людей, теперь же — выучил. Дом шатался, отец шатался вместе с ним, а я выскочил за порог и бросился по улице, на пригорок, туда, где уже ждала меня Илона с билетами на автобус до города, того самого, до которого я так и не дошёл одной снежной ночью.
Эта девушка, Илона — единственная поддержала, единственная была готова быть рядом. Впрочем, всё как всегда… Если бы два года назад её не встретил — давно бы свихнулся.
На подступах к дому Илоны меня вдруг что-то сбило с мыслей. Спинным мозгом я ощутил чужой недобрый взгляд и резко обернулся, чтобы застать врасплох того недоумка, что рискнул со мной связаться. Он и правда там оказался, недоумок… в паре шагов за моей спиной — смуглый незнакомец, почти старик, высокий, с подвижным улыбающимся лицом, только, как и с отцом, я чувствовал — улыбка не настоящая, а улыбаться взаправду этот человек не умеет.
— О, так вы почувствовали, поэтому обернулись? — с любопытством спросил незнакомец. Ему было лет пятьдесят, нависшая кожа горла пряталось в воротнике белоснежной рубашки. Поверх был надет серый отглаженный пиджак, брюки со стрелками. Ботинки блестели, хотя на дороге туманом висела летняя пыль. Свет под таким углом падал на его лицо и руки, что вместо кожи мне мерещились попырчатые чешуйки, как у ящерицы, а глаза казались не карими, какие они были на самом деле, а рыжими, почти ржавыми, как ружьё Грача в тот вечер. Фантомной болью дёрнуло плечо.
Я скрестил руки, отгораживаясь. Мне не нравился этот человек. Откуда он взялся тут? Чего от меня хотел? Вслух я сказал:
— Ты о чём, дядя?
— Про взгляд, конечно. Вы его ощутили, не так ли?
— Ты про то, что я обернулся, когда ты в спину мне пырился? Много делов. Это все умеют.
— О, тут вы ошибаетесь, молодой человек. Поверьте, я знаю, что говорю.
— А ты… ты кто вообще такой? Чего привязался? Заняться больше нечем? — я говорил, а сам чувствовал, как внутри всё сжимается под пристальным взглядом, точно я не перед человеком стоял, а перед древним динозавром, у которого хоть и заплесневели кости, но челюсти ещё были крепкими. Внутри зародился порыв снова скукожиться, смяться, словно теперь не только дом, но целый мир стал мне тесен, но вместо этого я выпрямлялся, скалился, выкатывал грудь дугой. Ну-ка, попробуй, откуси, коли сможешь!
— Ой, как грубо, Павел Вадимович. Спрячьте ваши зубы, я ж одного добра вам желаю. Приношу извинения, что не представился сразу. Меня называют…
— Да нахр…
— Барон, — всё равно сказал незнакомец, продолжая свою пантомиму с улыбкой, хотя я чувствовал, что под ней он весь твёрдый и холодный, как скальный гранит. И если надо — ударит, разломит, и улыбка ему не помешает.
Я невольно попытался сделать шаг назад, но воздух словно загустел, и не получилось даже полшага. Хотел крикнуть, применив свою силу убеждения, но горло одеревенело.
— Извините за это, — он дотронулся до горла, имея в виду мою внезапную немоту, — но по-другому, мой друг, вы не понимали… Кстати, вам сейчас сколько? Пятнадцать? Человеческие маски уже научились растворять? Нет? Научитесь. В такой глуши не мудрено, что вас проглядели. Ничего, найдут, да поздно будет. Дел уже наворотите. — Он печально покачал головой, но и это чувство было показное, точно пластмассовое:
— Я, собственно говоря, вас пришёл отговаривать от того, что вы собрались сделать. Как бы так попонятнее сказать… это грозит тяжкими последствиями и для вас, и еще для одной особы, той, что дочь зеленоглазой ведьмы. Ей сейчас из дома уезжать нельзя никак, она потом всю жизнь жалеть будет. Как и вы. Только у вас будут разные сожаления, они раздробят ваши дороги, разведут в разные стороны. Услышали меня? Поверьте, я от чистого сердца. Впрочем, вижу, что не послушаете. Поэтому вот моя визитка, возьмите, я единственный, кто сможет вам потом помочь. И, может быть, даже несчастной вашей девушке, хотя, увы, тут остаются сомнения.
Я так и не в силах был пошевелиться и только смотрел, как он подошёл и положил свою чёртову визитку в нагрудный карман моей джинсовки. А потом зачем-то поднёс свою ладонь к моему лбу, прикрыл на мгновение глаза. Силой от него веяло такой, что колени подгибались.
— Ну что же, — он кивнул сам себе и убрал руку. — До свидания, мой юный друг. Умоляю вас: будьте благоразумны!
Барон развернулся и двинулся прочь, в сторону деревни. А я отмер и ещё какое-то время с бешенством и страхом глядел на его удаляющийся силуэт. Откуда он знает моё имя? Что вообще значили его странные слова? И как он заставил меня замолчать? Что у него за сила?
Я со злостью скомкал визитку и выкинул в грязь. “Будут мне ещё старые хрычи указывать, что делать!” — яростно думал я, но внутри росла и раздувалась страшная уверенность, что вернусь и буду ползать на коленях в пыли в поисках визитки. И найду. И позвоню… и. Нет! Что за херь! Не будет этого, мало ли психов на свете…
Мысли метались, как крысы на тонущем корабле, но все попрятались, стоило мне увидеть Илону. Она бежала ко мне от дома, но казалось, будто парит над землёй, такая она была лёгкая и воздушная в своём развевающемся красном платье. Ткань обвивалась вокруг её тела, позволяя рассмотреть худенькую фигурку и стройные ноги. Волосы неслись следом чёрной волной.