Церкви и всадники
Шрифт:
Вообще дистанцирование светских заказчиков от конкретного исполнения замысла, по всей видимости, было гораздо большим, чем в случае церковного заказа. Эту разницу отмечал Р. Крозе, называя ее естественной, ведь церковный заказчик, занимаясь постройкой церкви, не выходил за рамки своей социальной роли (каковая заключается в религиозном служении) и действовал в соответствии со своим призванием. В то же время взявшийся за строительство церкви мирянин занимался немного не своим делом – сам этот отход от его естественных забот уже трактовался как благодеяние [465] . Поэтому церковный заказчик всегда конкретнее в своих действиях и ближе к моменту непосредственного исполнения заказа. Нельзя, конечно, не учитывать и того, что прелат (аббат, епископ, священник), не только будучи более образованным, но и имея опыт свершения церковных обрядов и хорошо зная повседневность церковной жизни, обладал чисто практическим пониманием многих вещей, которого не могло быть у мирянина. Так, священнослужители не раз упоминают, что к перестройке их побудила не только ветхость церкви, но и ее малые размеры и плохая планировка, создающие неудобства для прихожан и паломников [466] ; Сугерий говорит об устройстве стол в Сен-Дени таким образом, чтобы монахам во время службы не приходилось мучиться от холода [467] . Такое понимание, похоже, во многом обусловливало активное вмешательство в ход работ, о котором говорилось выше.
465
C м.: Crozet R. Aspects sociaux de l’ art du Moyen ^age en Poitou // BSAO. IV s'er. № 3. Poitiers, 1955. P. 8.
466
Аббат
467
Ibid. P. 72.
Церковный заказчик порой сам отчасти брал на себя функции главного мастера. Бернвард Хильдесхаймский, по сообщению агиографа, сам работал над продумыванием конструкции и декора церкви Св. Михаила – в частности, он самостоятельно, «никому не показав, составил» рисунок мозаики пола [468] . Хильдесхаймский епископ, кроме того, что он, по всей видимости, был личностью творческого склада, обладал и знанием художественного ремесла. В его житии говорится, что в юности он прошел соответствующее обучение, получив навыки живописного и строительного мастерства, изготовления эмалей и мозаики [469] . Аббат Сугерий также предстает активным руководителем работ, который решал в том числе и художественные задачи и с величайшей придирчивостью относился к найму мастеров, выискивая и подбирая их особо для каждого типа работ – живописцев, ювелиров, резчиков, литейщиков [470] . А об аббатах вновь основанных отшельнических обителей известно, что они нередко сами занимались ручным трудом при строительстве церкви [471] .
468
«Musivum praeterea in pavimentis ornandis studium necnon lateres ad tegulam propria industria, nullo monstrante, composuit» (цит. по: Bruyne E. de. 'Etudes d’esth'etique m'edi'evale. T. 2. L’epoque romane. Bruges, 1946. P. 407–408).
469
«Ad quamquam vivacissimo igne animi in omni liberali scientia deflagraret, nihilhominus tamen in levioribus artibus quas mechanicas vocant studium impertivit; in scribendo vero adprime enituit, picturam vero limate exercuit, fabrili quoque scientia et arte clusoria omnique structura mirifice excelluit, ut in plerisque aedificiis quae pompatico decore composuit post quoque claruit (c.1). Picturam vero et sculpturam et fabrilem atque clusoriam artem … nunquam neglectam patiebarur (cap. 6)» (цит. по: Bruyne E. de. 'Etudes d’esth'etique m'edi'evale. T. 2. L’'epoque romane. Bruges, 1946. P. 407–408).
470
См. подробнее в разделе «Заказчик как автор».
471
Mortet I. № 84. P. 257–260.
Принятие заказчиком решения о строительстве всегда требовало некоторых действий, направленных на его реализацию. Их характер и интенсивность, как мы видим, могли быть очень различными. Однако, если расставлять самые общие акценты, можно отметить, что для светского заказчика принципиальным действием, сопровождающим решение, было финансирование предприятия; для священнослужителя – его организация. При этом священнослужитель, как правило, внимательнее относится к исполнению заказа, лучше понимая связанные с ним прагматические задачи. Во всем прочем трудно установить какие-либо рамки: степень активности заказчика, по всей видимости, сильно зависела от его личных качеств, собственного осмысления начатого дела и сопутствующих ему обстоятельств.
В следующем разделе мы рассмотрим, каким образом эта деятельность сказывалась на внешнем виде церкви.
5. Заказчик как автор
Современное понимание авторства (сформированное на базе многовековой традиции, начиная с эпохи Возрождения) отдает предпочтение художнику – человеку, непосредственно причастному к акту творчества. Однако мнение, существовавшее внутри интересующей нас культуры, было иным. Документы XI–XII вв., если в них каким-либо образом затрагивается этот вопрос, обычно приписывают авторство постройки именно заказчику [472] . Такое отношение – тоже наследие давней традиции. О том, что автором сооружения должен считаться именно тот, кто его задумал и приказал выстроить, а не тот, кто исполнил, говорил еще Боэций, напоминая, что это их имена пишутся на фасадах зданий [473] . Р. Фавро, исследуя посвятительные надписи от лица заказчиков, отмечает, что начиная с Каролингской эпохи в них делается заметный акцент на творческих усилиях инициатора строительства [474] . Возведенное здание церкви называется произведением (opus) заказчика, а не мастера, который выступает скорее орудием деятельной мысли первого – заказчик действует его руками [475] .
472
См. об этом: Mortet I. P. 107, notes.
473
«Eorum namque nominibus vel aedificia inscribuntur, vel ducuntur triumphi, quorum imperio ac ratione instituta sunt, non quorum opere servitioque perfecta» (De Musica, lib. 1. Цит. по: Mortet I. P. 107–108, notes).
474
Favreau R. Les commanditaires dans les inscriptions du haut Moyen ^age occidental // Settimane di studio del Centro Italiano di Studi sull’ arte Medioevo. Commitenti e produzione artistico-letteraria nell’ alto medioevo occidentale: 4–10 aprile 1991. Spoleto, 1992. P. 681–727.
475
См., например: «Guillelmus prior… coepit aedificare aecclesiam per manum Petri de Mogono, monachi sui <…> Bernardus episcopus… opus Guillelmi priori interdixit» (Mortet I. № 33. P. 91).
Постараемся разобраться в том, каковы особенности этой приписываемой заказчику функции авторства в интересующий нас период. Авторство заказчика обозначается термином auctor [476] , значение которого имеет некоторые важные характеристики. Согласно определению словаря Дю Канжа, auctor – обладатель вещи или идеи, носитель замысла, всячески способствующий его воплощению [477] . Понятие auctor, родственное термину auctoritas (власть, авторитет), сопряжено с определяющей творческой волей. Авторство заказчика – это авторство идеи, подкрепленное руководящими действиями для ее исполнения.
476
См., например: «Hictor… auctor et constructor fuit hujus aecclesiae» (Mortet I. P. 107).
477
Du Cange et al. Glossarium mediae et infimae latinitatis. Niort, 1883–1887. T. 3. Col. 466a.
Рассмотрим далее, какие формы принимало волеизъявление заказчика и на что оно преимущественно было направлено. Очевидно, что светский и церковный заказы в этом отношении должны несколько расходиться.
Выше говорилось о том, что дистанция между светским заказчиком и процессом возведения здания была больше, чем в случае церковного заказа; что принципиальным действием мирянина, направленным на осуществление предприятия, было его финансирование. Но это не значит, что деятельность мирян вовсе не была сопряжена с активным творческим
478
Как и в отношении заказчиков-прелатов, встречаются упоминания о том, что заказчик-мирянин строит церковь руками мастера, предстающего своего рода инструментом его воли: «construxerat regina Anglorum per manus Gauterii Coorlandi» (Mortet I. № 39. P. 141); что он выполняет в точности то, что задумано заказчиком «… monachum valde industriam nomine Savaricum qui persistens operi… de his rebus, quas ipse uxorque ejus tribuit, ad finem usque perduxit» (Crozet. № 83. P. 26).
479
«Statui quatinus ecclesiam Sancti Nicolai de Casa, quam pater meus ceperat aedificare sed, morte preventus, non potuit consummare, ego perficerem, honorarem, de his que michi ipse dimisit ampliarem…» (Crozet. P. 32–33).
После смерти заказчика изначальная идея могла быть нарушена; но то, как преподносится этот факт, например, в хронике Монтьернеф, говорит скорее об осмыслении ее ценности, чем о пренебрежении ею. Судя по тому, что говорится о строительстве монастырской церкви и о смерти Ги-Жоффруа Гийома, произошедшей до его завершения, у графа был определенный план в отношении постройки. Среди задуманных им элементов, которые он не успел воплотить, названы две входные башни [480] . Фасад церкви не сохранился до наших дней; но, как показывают археологические исследования, эти башни у него так и не появились, вместо них был осуществлен более простой вариант – фасад-экран, один из первых в Аквитании [481] . Следовательно, смерть графа повлекла за собой существенное изменение изначального проекта. Мы не знаем, в каком состоянии находились постройки аббатства на момент написания хроники (она была создана в начале XII в., то есть по меньшей мере через 20 лет после смерти Ги-Жоффруа) – строительные работы были продолжены и, скорее всего, к тому времени уже доведены до конца. Автор хроники об этом не пишет, однако он с дотошностью перечисляет все те части и детали ансамбля, которые граф, остановленный смертью, не успел реализовать [482] . Таким образом, изначальный замысел графа, не будучи в точности воплощенным в камне, нашел свою реабилитацию в пространстве текста. Столь трепетное отношение к замыслу заказчика свидетельствует о том, что его представления о будущей церкви обладали несомненной важностью, хотя бы они и не были воплощены в действительности.
480
«Monasterium tamen, ex aliqua parte remansit imperfectum, quantum ad hoc quod ipse facere diposuerat. Nam turres duas ad signa dependenda, in fronte ecclesiae facere voluerat» (Montierneuf. P. 434).
481
Camus M. – Th. De la facade `a tour(s) `a la facade 'ecran dans les pays de l’ Ouest: L’ exemple de Saint-Jean-de-Montierneuf de Poitiers // Cahiers de civilisation m'edi'evale. Poitiers, 1991. An 34. P. 237–254.
482
«…terciam [turram] vero jam super chorum inceperat. Murus per circuitum officinarum imperfectus mansit, quem eciam turribus munire disposuerat, sicuti ipse incepte demonstrant. Hec de oficinis» (Montierneuf. P. 434).
Наиболее значительные постройки, выполненные по светскому заказу в XI в. – церкви, не перестроенные, а целиком возведенные мирянами, чаще всего для основанных ими же монастырей [483] . Кроме того, мирянин, принимая на себя функцию заказчика в отношении уже существующего монастыря, иногда не ремонтировал сохранившуюся церковь, а разрушал ее, чтобы затем выстроить новую на прежнем месте. О прелатах, как бы радикально они ни подходили к перестройке, таких сообщений не встречается [484] .
483
Таковы аббатские церкви Майезе (основана графом Пуату Гийомом IV) (Crozet. P. 14), Монтьернеф (граф Ги-Жоффруа Гийом VIII) (Montierneuf. P. 16–29; 424–441), приорат Сен-Николя в Пуатье (графиня Аньес Бургундская и ее муж Жоффруа Мартелл) (Crozet. P. 23), монастырь регулярных каноников Сент-Круа (Жоффруа, граф Анжу) (Crozet. P. 25) и др.
484
Стремление сохранить как можно больше от здания, выстроенного предшественниками, вообще характерно для церковной инициативы – так, аббат Сугерий, с явной радикальностью подошедший к реконструкции монастырской церкви Сен-Дени, в описании своих преобразований особенно подчеркивает их постепенность и стремление оставить на каждом этапе так много от старой конструкции, как это возможно, постоянно указывая на фрагментарность своего вклада, упоминая основателей-предшественников и будущих продолжателей своего дела. При разрушении деталей старого храма всякий раз приводится подробное обоснование того, почему это необходимо было сделать (см.: Sugerii liber. P. 42–44; 48–52).
Так поступает граф Намюра Альбер [485] . Избрав местом своего посмертного пристанища монастырь Сент-Обен, он осуществляет его реконструкцию, при этом сначала приказывает разобрать ранее существовавшую церковь, а потом строит на ее месте новую. Не исключено, что это было продиктовано ветхостью постройки, но нельзя не отметить, что церковь в таком случае имела все шансы стать ничем заранее не стесненным воплощением замысла графа. Интересно, что после смерти Альбера его вдова тоже занялась строительством, предпочитая для собственного погребения выстроить отдельную маленькую церковку. В краткой истории монастыря, запись которой сохранилась в картулярии, рассказ об этой небольшой постройке изобилует подробностями о ее внешнем и внутреннем устройстве, где упоминаются окна и башенки, а также и предметы внутреннего убранства – ковры, завесы и прочее, как будто выдающие женский вариант заботы о здании, прихотливый в отношении деталей [486] . Подобные пассажи совершенно отсутствуют при упоминании церкви, построенной графом – не потому ли, что каждый из супругов по-своему выразил себя в созданном по его воле произведении?
485
MGH SS. T. XV. Pars II. P. 962–964.
486
«Ornavit locum hunc ornatu egregio, tapetibus et auleis, albis et crucibus ac casulis, fenestris, thuribulis et universa supperlectili, qua indiget ecclesiasticus usus» (MGH. Ser. 10. T. 15. Pars 2. P. 964).
Такие подробности далеко не всегда присутствуют в документах, фиксирующих мирскую активность. Когда мирянин выступает только как донатор и особенно когда его действия являются скорее откликом на призыв прелатов, поводов говорить о его авторском вкладе, как правило, не возникает. Упоминание деятельного участия встречается в основном тогда, когда строительство было так или иначе связано с судьбой заказчика: когда оно являлось обетом или епитимьей, увековечивало память о каком-либо важном для него событии, когда храм предполагался местом будущего погребения для самого заказчика или членов его семьи. В упомянутом примере как граф, так и графиня заранее были нацелены на возведение не просто церкви, но храма, который стал бы их последним пристанищем. То же самое можно сказать и об упоминавшейся церкви аббатства Монтьернеф (заказчик – герцог Аквитании Ги-Жоффруа Гийом; основание монастыря – епитимья, наложенная на герцога, по исполнении которой церковью был признан его последний брак и наследные права сына; монастырский храм стал местом погребения Ги-Жоффруа и его ставшего законным наследника Гийома Трубадура), и о множестве других церквей и монастырей, построенных мирянами. Такая ситуация должна была сильно повышать активность заказчика в создании «авторского проекта»: ведь в этом случае возводимый храм становился неотъемлемой частью его судьбы.