Цесаревич. Корона для "попаданца"
Шрифт:
На этом и успокоились, решив изготовить первый экземпляр максимально качественно, для чего очень пригодилась Луиза, умевшая неплохо вышивать, впрочем, как и многие домовитые девушки того времени. К сожалению, к моменту десанта в Кагосиме штандарт еще не был готов, поэтому Саша пользовался старым - с медведем. Однако в Бангкоке, Кейптауне и Лондоне, Александр уже красовался под своим новым, личным штандартом, привлекая немало внимания к своей персоне. И именно под ним, вкупе с государственным знаменем Российской Империи, Саша и выступил в поход на Варшаву.
Как и предполагал великий князь, восставшие поляки готовили ему засаду. Недалеко от местечка Лапы, в котором располагалась железнодорожная станция, в лесу затаились около тысячи человек. Но хоронились они таким образом, чтобы
По всей видимости, поляки не знали, что Александр идет «своим ходом», а не едет в железнодорожном составе. Это было так непривычно для откровенно зажравшихся представителей императорского дома, что Людвиг Мерославский, диктатор восстания и, по совместительству, командир отряда, просто не мог этого предположить. По его мнению, для великого князя, который вот-вот станет цесаревичем, этот шаг бы неуместен. Что-то вроде урона чести и достоинства. Поэтому, когда поляки заметили странных солдат в черной форме, которых становилось все больше и больше на опушке ближайшего перелеска, то сильно удивились.
Лишь увидев знамя Российской империи, и соотнеся его со странной формой солдат, Людвиг решил, что это и есть Его Императорское Высочество. А потому спешно поднял всю засаду и густой толпой атаковал позиции великого князя. К слову сказать, Александр, умудрился вновь совместить прекрасно зарекомендовавшую себя практику совмещения стратегии наступления с тактикой обороны. Поэтому, тачанки были аккуратно развернуты, солдаты спешены и подготовлены к ведению огня, а лошади отведены в овраг.
Великий князь, поначалу, подумал, что восставшие захотят поговорить. Однако видя, что «товарищи» с истошными криками, размахивая косами, быстрым шагом идут к его людям, приказал открыть огонь на поражение. Метров с пятисот. Восемь механических пулеметов и около сотни винтовок ударили смертельным шквалом по наступающим полякам. Плотность обстрела, конечно, была не как при ферме Милз, но ее вполне хватило для того, чтобы эти удальцы уже через минуту стрельбы, потеряв около трех сотен убитыми и раненными, дрогнули и обратились в бегство. Да и как могли они иначе поступить? Вчерашнее дно общества и потерявшие голову студенты - романтические мечты, которые вытравливали пули, несущие дикий ужас, боль и смерть. Результат оказался вполне предсказуем. Революция ведь красива и желанна только тогда, когда ты на пьяной вечеринке скандируешь глупые лозунги, а не когда по тебе ведут огонь на поражение серьезные ребята.
Видя, что товарищи могут уйти в значительном числе, Александр решил остановить отступление, для чего выдвинул две тачанки и взвод верховых бойцов в обход. Этот отряд по большой дуге обошел восставших, ведя обстрел толпы на ходу, и отрезал их от перелеска и железной дороги. После чего стал закручивать в карусель, удерживая дистанцию не менее ста метров. Видя, что ничего кроме смерти им не грозит, восставшие стали бросать оружие и поднимать руки. В общей сложности, через двадцать минут, потеряв до половины своих людей ранеными и убитыми, отряд Людвига сбился в кучу посреди поля, сдавшись на милость победителя.
Справиться с толпой из пятисот человек столь малыми силами было очень сложно, поэтому, Александр, отделив люмпенов от общей массы и пообещав во время следующий встречи повесить, отправил по домам. Тем самым решительно сократив толпу числом. Да и боевым задором, так как это люмпенам было не чего терять, поэтому, их и использовали в качестве пушечного мяса.
С остальными же предстоял долгий и основательный разговор. Больше всего, конечно, хотелось и просто расстрелять и поехать дальше. Но такой шаг мог навредить, сделав из этих отпрысков, преимущественно состоятельных семей, мучеников. Само собой, за деньги их родителей. Поэтому Александр стал вытаскивать студентов по одному из толпы и, отводя в сторонку, «вежливо прессовать» вместе с Петром Павловичем. Ребята, к счастью, оказались не стойкие, а потому, уже второй студент был готов активнейшим образом сотрудничать с великим
Смысл доведения до рабочей кондиции студентов сводился к очень простому шагу - Александр решил составить общее письмо к Его Императорскому Величеству, в котором изложить то, как их подкупами да угрозами и прочими нелицеприятными действиями склоняли к участию в беспорядках агенты французов. Там же они просили простить их за все, что они сделали и божились в искреннем раскаянии. После завершения составления этой знаменательной бумаги, Петр Павлович зачитал ее перед студентами и предложил каждому, своей рукой, вписать в нее кто он, где учиться и поставить подпись. Согласись не все. Пятнадцать «товарищей» стали выступать, поливая Александра бранными словами. Саша кивнул Зарубаеву, тот с ребятами вытащил этих, туго соображающих товарищей из группы, отвел чуть в сторону и расстрелял. Так как это все было на глазах у остальных, то степень рвения и покладистости сотрудничать стала просто зашкаливающей. Так что, уже через полчаса письмо оказалось очень аккуратно подписано. Поэтому, этих студентов Саша тоже отпустил, пообещав «глаз на жопу натянуть», если они еще хоть раз подобными глупостями надумают заниматься.
А вот настоящих французских агентов, которых было десять человек, включая самого Людвига, бойцы Александра просто связали, заткнули рты кляпами, погрузили на подрессоренные коляски и повезли в Варшаву. На все про все ушло около двух часов.
Больше, до самой Варшавы, засад не встречалось. Видимо Людвиг не надеялся на ударную мощь своих людей, а потому желал сосредоточить их как можно большое количество, дабы скомпенсировать недостаток качества.
Недалеко от Варшавы перестроились в колонну, приведя заодно в порядок свою черную форму с белой оторочкой. Авангардом шла знаменная группа, потом, пять пар верховых, а далее коляски, между которыми по одному - два ряда располагались бойцы верхом на лошадях. Ну и арьергард из оставшихся бойцов.
Рота практически влетела в город быстрой рысью со стороны железнодорожного вокзала, распугивая обывателей. Эффект был достаточно шокирующий. Тут не было принято так гонять. А как вышли на мост через Вислу, Александр приказал еще и петь. Да, Николай умирал, но нельзя было вот так, молча ехать. Никто во всей округе не должен был даже и мысли допустить, что Россия оставит этот город. К тому же, необходимо было дать выхлоп тем мукам во время морских переходов, когда бойцы великого князя заучивали разнообразные песни. Ведь Александру было скучно в дороге, а потому он, дабы хоть как-то себя занять, занимался вспоминанием песен, стихов и прочих полезных в будущем поделок.
В конкретно этом случае солдаты запели знаменитую «Марусю» из кинофильма «Иван Васильевич меняет профессию». Полторы сотни глоток грянули одновременно: «Зеленою весной, под старою сосной, с любимою Ванюша прощается, кольчугою звенит и нежно говорит: Не плачь, не плачь - Маруся-красавица!»
До Варшавского замка, в котором находил Николай и, по совместительству, все местное руководство, оставалось немного. По существу рота его объезжала, поэтому получилось совместить завершение песни с окончательным въездом на Замковую площадь. Так сказать - подъехали с музыкой.
Хоть и стоял полдень, однако, никто не бежал их встречать. Лишь несколько лакеев испугано выглядывало из-за ворот. Это Саше очень не понравилось.
– Николай, занимай круговую оборону. Тачанки в круг. Этих, - Александр кивнул на пленников, - в центре положите на землю. Виктор, бери своих ребят и пошли за мной.
Лакеи попробовали оказать какое-то сопротивление, дескать, пускать не велено, но четкий удар кулаком прямо в смотровое окошко ворот решило эту проблему. Фон Валь уже набрался от великого князя правильных методов работы. Поэтому уже минуту спустя все четыре десятка солдат бежали по коридорам в сторону покоев цесаревича. Интенсивный «массаж» челюсти одного лакея сделал остальных разговорчивыми и покладистыми. Настолько, что парочка даже бежала впереди солдат, показывая дорогу. На ходу объясняя ситуацию.