Цезарь Каскабель (иллюстр.)
Шрифт:
— Однако лихо мы придумали! — промолвил господин Каскабель.
— О да! — ответил господин Серж. — Переправляться через Берингов пролив на тяжелом фургоне — до этого еще никто не додумался!
— Охотно верю, господин Серж! Если уж вы вбили себе в голову вернуться на родину, то ничто не может вас остановить! Эх! Ладно бы речь шла лишь о том, чтобы одолеть сотни лье Дальнего Запада и Сибири, у меня не болела бы душа! Идти по твердой земле, не опасаясь провалиться в тартарары! Но двадцать лье по замерзшему морю с упряжкой, с поклажей и со всем, что отсюда следует… Тысяча чертей! Скорее бы это кончилось! Тогда позади
— Совершенно верно, любезнейший Каскабель, особенно если «Прекрасная Колесница» по ту сторону пролива быстро доберется до южных территорий Сибири. Двигаться вдоль побережья во время зимней стужи — крайне неосмотрительно. Поэтому, как только доберемся до Нунямо, сразу возьмем курс на юго-запад, чтобы выбрать подходящее место зимовки в каком-нибудь городке.
— Именно так мы и поступим! Но вы, наверное, хорошо знаете эти места, господин Серж?
— Мне знаком только район между Якутском и Охотском, который я пересек после побега. Что касается дороги от Европы до Якутска, то у меня остались только воспоминания о невыносимых мучениях днем и ночью! Какие страдания выпадают на долю каторжников! Я не пожелал бы таких своему злейшему врагу!
— Господин Серж, неужели вы потеряли всякую надежду вернуться на родину, я имею в виду — свободным человеком? И ваше правительство никогда вас не помилует?
— Для этого нужно, — ответил господин Серж, — чтобы царь издал указ об амнистии, в том числе графа Наркина и его сообщников. Произойдут ли когда-нибудь политические события, которые сделают возможным такое решение? Кто знает, дружище Каскабель!
— Трудно, должно быть, жить в ссылке! Словно тебя выгнали из собственного дома…
— Да! Вдали от тех, кого любишь! А мой отец уже в таком возрасте… как я хочу еще раз увидеть его…
— Обязательно увидите, господин Серж! Поверьте старому бродяге, который нутром чувствует будущее! Вы войдете в Пермь вместе с нами! Ведь вы — член труппы Каскабелей! Можно даже обучить вас нескольким ловким фокусам — это может пригодиться при случае… Если не считать того трюка, который мы проделаем с русскими жандармами, проведя их за нос!
И Цезарь не удержался от хохота. Подумать только! Граф Наркин, русский вельможа, поднимает гири, жонглирует бутылками, дурачится вместе с клоунами и ходит с шапкой по кругу!
Около трех часов пополудни «Прекрасная Колесница» сделала вынужденную остановку. Хотя ночь еще не настала, из-за густого тумана резко упала видимость. А потому Жан, вернувшись назад, предложил сделать привал. Двигаться в таких условиях — дело рискованное.
К тому же, как и предвидел господин Серж, в этой части пролива, где господствовало восточное течение, ледяное поле оказалось неровным, из-под снега выступали торосы [128] . Фургон то и дело сотрясался от сильных толчков. Лошади спотыкались почти на каждом шагу. За полдня они успели сильно устать.
[128]Автор имеет в виду течение в восточной части Берингова пролива, идущее на север.
За первый день маленький караван прошел всего два с лишним лье. Как только фургон остановился, Корнелия и Наполеона вышли наружу, тщательно
— Кайетта, оденься как следует! — обратился к ней Жан. Простудишься!
— Ах! — ответила индианка. — Чего-чего, а холода я не боюсь! У нас в долине Юкона случались морозы посильнее!
— И все-таки, Кайетта!
— Жан прав, — вмешался господин Каскабель, — закутайся в самое теплое одеяло, моя маленькая перепелочка. Впрочем, предупреждаю: если заболеешь, то лечить тебя стану я, а это будет ужасно! Придется, наверное, отрезать тебе голову, чтоб ты не чихала!
После такой угрозы юной индианке оставалось только подчиниться, что она и сделала.
Затем все занялись устройством привала. Впрочем, здесь это не составляло особого труда: не нужно собирать хворост из-за отсутствия леса, разжигать костер, косить траву для животных. «Прекрасная Колесница», как всегда, радушно предоставила хозяевам комфорт и тепло, уютные койки, накрытый стол.
Оставалось только позаботиться о пище для лошадей, и им отвалили добрую порцию фуража, привезенного из Порт-Кларенса. Затем их укутали толстыми попонами, и теперь они могли спокойно отдыхать до утра. Не забыли и попугая в клетке, и обезьяну в брезентовом чехле, а тем более собак, обожавших сушеное мясо, которое они мгновенно заглатывали.
Наконец, позаботившись о животных, господин Серж и его спутники отужинали или, вернее, учитывая еще не поздний час, с большим аппетитом отобедали.
— Эге-ге! — воскликнул господин Каскабель. — Должно быть, впервые французы так здорово обедают посреди Берингова пролива!
— Возможно, — согласился господин Серж. — Но не позднее чем через два-три дня, думаю, мы пообедаем уже на твердой земле!
— В Нунямо?
— Нет, на острове Диомида, где мы проведем день или два. Наша упряжка идет неторопливо, понадобится по меньшей мере неделя, чтобы добраться до азиатского берега.
После трапезы, хотя еще не было и пяти вечера, никто не отказался от возможности отдохнуть. Долгую ночь валяться под одеялом на мягкой постели — этим не стоило пренебрегать после тяжелой дороги по льдам. Господин Каскабель рассудил также, что нет необходимости стоять кому-то на часах. В такой пустыне вряд ли возможны неприятные встречи. К тому же собаки всегда начеку и загодя обнаружат любого, кто вздумал бы шататься и приблизиться к «Прекрасной Колеснице» в такое время.
Только господин Серж два или три раза проверял состояние льда, опасаясь, что оно резко изменится из-за перепада температуры; этого он боялся больше всего. Но погода не менялась; слабый северо-восточный бриз скользил по поверхности пролива.
На следующий день путешествие продолжалось. Те же условия, никаких трудностей, кроме усталости. До привала отважные путники одолели три лье, вечер прошел, как и накануне.
Двадцать третьего октября они тронулись в путь только в девять утра, и даже в такой час едва-едва занимался рассвет.