Чао, бамбино!

Ольховская Влада

– Ядвига, вы помните, как я вас про детей спрашивала?

– Конечно, – Ядвига убрала за уши непослушные пряди волос, постоянно сбивающиеся на лицо. – Совсем же недавно это было! Я вообще с гостями нашими говорю редко, но если говорю, то все обычно помню!

– Вот и я надеюсь на вашу хорошую память. Скажите, здесь точно детей не было? И не в бытность этого места пионерским лагерем, а, так сказать, в его новейшей истории!

На мгновение во взгляде женщины промелькнула некая странная тень, словно она вспомнила о чем-то тяжелом или неприятном. Однако все

произошло настолько быстро, что Агния не рискнула бы довериться своим глазам. Может, ей и показалось…

– Нет, не было, – заверила Ядвига. – Почему ты спрашиваешь?

«Потому что нашла игрушку там, где на снимке мне померещился – или вправду был – отрубленный палец…»

– Да так… Просто моему другу показалось, что он видел здесь ребенка.

– Это полосатому другу, что ли? – хитро прищурилась женщина. – Или блондинистому? Вокруг тебя много друзей вьется!

– Откуда вы знаете? – смущенно спросила Агния.

– Смотреть умею. У кухни нашей вообще удачное расположение, оттуда все видно. С блондинистым ты поосторожнее, он не первый раз у нас, и в каждый свой приезд, коршун эдакий, охотится на молоденьких девочек! Или не очень молоденьких, уж как повезет… Что же до полосатого, который с тобой приехал, так ему и вовсе надо опасаться так открыто разгуливать! Я его, конечно, не выдам, потому что вижу – мальчик спокойный и хороший. А вообще, кто-то другой может его увидеть, и тогда полосатого твоего точно выгонят! Несмотря на все ваши деньги.

– Учтем. Спасибо вам.

Понятно же было с самого начала, что Андрей попадется кому-то на глаза! Но ему же хочется крутого из себя изображать, шляться по территории с наглостью бродячего кота. Ничего, Жин-Жин еще об этом узнает!

Поблагодарив Ядвигу, в первую очередь за молчание, Агния продолжила прогулку, но долго бродить у нее не получилось. Дождь почти не усилился, зато воздух стал каким-то промерзшим и тяжелым от накопившейся в нем влаги. Прошлось ей возвращаться, потому что воспаление легких – далеко не лучшее лекарство от хандры.

Ее встретил полутемный холл. Ассистенты, дежурившие там обычно, где-то затаились. Агнию это не волновало – первый же корпус, не третий! Так что она просто направилась к себе, но на лестнице замедлила шаг, услышав чьи-то голоса.

Беседовали, судя по всему, сидевшие в креслах в общем холле. И если услышать голос Антуана в этом корпусе было, в общем-то, предсказуемым явлением, то застать здесь Петра Маковецкого девушка никак не ожидала – как минимум потому, что психологам не полагалось шастать по жилым этажам.

Впрочем, он, принимая во внимание тему их разговора, оказался тут как раз по профессиональному вопросу.

– …Из тоски не вылезаю, – изливал душу Антуан. Судя по выразительности его интонаций, актер наслаждался собственной игрой, и все же под слоем наносного пафоса чувствовались истинные эмоции. – Единственная женщина, с которой я хочу быть, не обращает на меня внимания. Она думает, я играю, но я предельно серьезен!

«Ну надо же, – изумилась Агния. – Зацепила-таки его Юленька! И он же еще не знает, что она беременна!»

– Говорить

с ней бесполезно, – продолжил мужчина. – Только пытаюсь – она сразу мужа своего вспоминает. Дался он ей!

– И что вы чувствуете по этому поводу? – привычно поинтересовался Петр.

Все-таки он абсолютно бесполезен. Можно ведь задать более персональный вопрос: почему вы полезли к замужней, зачем вам это надо, почему вы говорите с придыханием? А психолог придерживается нейтральных, стандартных вариантов, что бы ни пришлось ему услышать в ответ! И – чтобы не выслушивать этот ответ совсем, не вдумываясь в него.

– Отчаяние я чувствую, вот что! Я бы реально хотел с ней быть, на этот раз – навсегда. То есть не обязательно, чтобы навсегда, но – надолго. Она красивая, милая, веселая… Я как раз это и искал!

«Хорошо хоть, не сказал, что она умная… Нет, Юлька не то чтобы очень умная, просто вряд ли он ум искал в женщине!»

– А что она чувствует по этому поводу?

Это уже прогресс – психолог правильно выбрал род подлежащего: женский.

Как же правильно она все-таки поступила, что сменила врача! Если сравнивать его с Жанной Валерьевной, то это просто… гусиная задница и алмаз получается!

Агния не собиралась стоять тут и дальше, холодно ведь ей, да и неудобно. Поэтому она беззвучно вернулась к началу лестницы, а потом с нарочитым топотом и оханьем стала подниматься. Голоса, как и следовало ожидать, тут же смолкли.

Поднявшись на свой этаж, Агния увидела обоих мужчин. Антуан был непривычно серьезен и – что было совсем уж шокирующим – прилично одет. Никаких маечек цвета фуксии и стразов: строгая черная рубашка и серые джинсы. Да, это определенно траур!

А Петр выглядел каким-то потасканным. Агния подозревала, что ему лет тридцать – тридцать пять, а сейчас он смотрелся на все сорок. Костюм мятый, галстук не в тон к рубашке, волосы взлохмачены, под глазами – темные круги. Такая депрессивная панда получается… Он что, не спал несколько ночей подряд? О судьбах мира думал?

Агнии всегда казалось, что люди такого типа должны жить в цветочных горшках. Почему она так считала – она и сама не знала.

– Агния! – Психолог поднялся ей навстречу, нацепив на лицо кривую улыбку. – Давно тебя не видел! Почему ты не ходишь на групповые занятия?

– Потому что я теперь занимаюсь с Жанной Валерьевной. Вас разве не предупредили?

– Предупредили, – Петр сообщил об этом без малейшего расстройства в голосе. – Но групповые занятия – это другое.

– Я знаю. Мне это не нужно.

– Ты уверена?

С чего это он вообще ей «тыкает»?..

– Абсолютно. Разрешите пройти.

Вот и пришло время для ее «коронного» номера. Проходя мимо, Агния осторожно отодвинула мужчину со своего пути. Еще позавчера она на подобный жест в жизни бы не решилась! А теперь – получилось. При этом девушка не почувствовала прежнего страха: только нечто похожее на слабую неприязнь. Ничего, Жанна Валерьевна сказала, что это – уже почти норма, не обязательно ведь к каждому встречному с объятиями кидаться.