Чарли
Шрифт:
– Я - Чарли!
– Чарли?
– полицейский изогнул бровь.
– Русские называют детей американскими именами?
– Не обращайте внимания, офицер. Она не знает языка и просто повторяет всякую ерунду.
– Чарли хочет кушать! Вы принесли кушать?
Купер бесцеремонно перешагнул порог, сместив правую руку поближе к кобуре.
– Как по мне, говорит она весьма неплохо. И даже без акцента.
– Эм..., - я изо всех сил старался не отводить взгляд, не чесать макушку и не трястись.
– Научил
– Заблудиться в Сент-Крузе довольно сложно, мистер Фэйд, - дотошный коп шагнул ближе и навис надо мной как гора. Купер любил потягать железо в спортзале при участке и к своим тридцати пяти добился неплохих результатов.
– Или, если вам удобнее, господин Фадеев.
– А?
– только и выдавил я, судорожно соображая, к чему клонит нежданный гость.
– Отношения между нашими странами ухудшаются с каждым днем. Одни орут из каждого утюга о грядущей третьей мировой, другие видят за каждым мусорным баком шпионов КГБ. Как по мне, и первые, и вторые - идиоты, - полицейский самодовольно хмыкнул, словно знал куда больше остальных или видел будущее.
– Но все же постарайтесь приглядывать за сестрой.
– Хорошо... Конечно... Вы совершенно правы. Тем более, она скоро уезжает.
– Макс хочет, чтобы я уехала?
– встревожено произнесла Чарли.
– Но Макс же говорил, что не хочет...
Прежде чем Купер уложил нас всех мордами в пол, я собрал всю волю и бесстрашие в кулак и холодно произнес:
– Сэр, поговорим наедине? Как мужчина с мужчиной.
Копа такое предложение неслабо озадачило. Он нахмурился и ненадолго засомневался, но все же кивнул. Мы вышли на крыльцо, и я тихо произнес, уставившись на мокрый асфальт.
– Сэр, мой отец - уважаемый человек. И работает на министерство обороны. Сколько раз его проверяли на всевозможные связи с родиной даже представить сложно. Но ни у ЦРУ, ни у АНБ, ни у ФБР нет никаких оснований подозревать его в шпионаже. Полагаю, у вас тоже. Что касается сестры... Она тяжело больна. И вылечить ее могут только здесь. Надеюсь, все ваши подозрения развеяны.
– Работа у меня такая, проверять и подозревать. Но заехал не из-за твоих родственников. Просто заметил сломанный замок и решил убедиться, что все в порядке.
– Да, все нормально, - я улыбнулся.
– Погнался с утра за енотом, поскользнулся и протаранил дверь плечом. Замок хлипкий, давно не меняли, вот и треснул.
– Что же, - Купер поправил пояс и спустился с крыльца.
– В следующий раз будьте осторожны, бегая за енотами. Удачного дня.
– Спасибо. Вам тоже.
Как только полицейский сел в патрульную машину и укатил прочь, я вбежал в дом, привалился вспотевшей спиной к двери и закрыл глаза.
– Ну как?
– встревожено спросил крепыш.
– Чуть не попались. Но вроде
– Вроде?!
– Вроде! Если завтра тебя повяжут вояки, не обижайся. Предупреждал, во что можешь вляпаться.
Друг хмыкнул:
– Чел, Джон Стейр заднюю не включает. Понял?
И протянул кулак.
– Один за всех...
Я шумно выдохнул и стукнул по нему своим.
– И все за одного.
– Бригада!
– Это не оттуда...
– Да и пофиг.
В дверь снова постучали, а я чуть не словил инфаркт. Резко развернувшись, прильнул к глазку, ожидая увидеть группу захвата, но на крыльце всего лишь мялся курьер - улыбчивый мексиканец с тонкими усиками и в фирменной красной кепке.
– Привет, Санчес!
– столь радостно произнес я, будто паренек принес не пакет с едой, а весть о присвоении мне Нобелевской премии.
– Ола, Макс! С тебя двести пятьдесят баксов.
Рассчитался, выслушал пожелание приятного аппетита от Санчеса лично и всего персонала закусочной, пообещал обязательно заказывать у них еще, и с легким головокружением потопал на кухню. Швырнул горячий исходящий ароматным паром пакет на стол и достал первый чизбургер.
– Тарелок бы. Вон там, в шкафу.
Джон кивнул:
– Сейчас принесу.
Но не успел он и шагу ступить, как дверцы сами собой отворились, а посуда поплыла по воздуху, ловко облетая крепыша и приземляясь на столешницу как истребители на палубу авианосца, а потом сразу же взлетая. Ошарашенный приятель достал из кармана смартфон и попытался включить камеру. Пришлось громко шикнуть и погрозить ему пальцем.
– Три человека, - едва слышно бормотала Чарли, расставив руки в стороны и глядя сквозь мельтешащий перед лицом фарфор.
– Три тарелки. Три стула. Один стол. Занавески. Окно. Улица.
– О чем она?
– прошептал Джон.
– Чарли кушать!
– взвизгнула девушка, и тарелки вдребезги разбились об пол. Пилоты не успели катапультироваться, не выжил никто.
– Теперь убери это, - буркнул я.
– Магией своей или по старинке - веником, без разницы.
– А кушать?
– гостья уставилась на меня оленьими глазами, но я был слишком раздражен, чтобы вестись на столь подлый прием.
– Сначала уборка. Потом кушать.
– Уборка?
– девушка склонила голову набок.
– Да. Избавься от осколков.
Чарли резко вскинула правую руку и широко расставила пальцы. Повинуясь неведомой силе, фарфоровое крошево взмыло под потолок, слиплось в плотный шар размером с футбольный мяч, с оглушительным звоном протаранило окно и разлетелось по дороге. У соседей напротив залаяла собака, но их самих, к счастью, не оказалось дома.
– Осколков нет!
– радостно сообщила вредительница.
– Теперь можно кушать?
Я строго взглянул на приятеля, тот побледнел и покачал головой.