Чародеи. Пенталогия

Смирнов Андрей Владимирович

Почти весь вчерашний день они провели в здании Гильдии. Дэвид раз за разом повторял, какого числа они вышли из Хеллаэна, при каких обстоятельствах изменили маршрут, с чем столкнулись в пещере. Несколько кусочков этой истории оставались белыми пятнами и для самого Дэвида. Например, он не знал, что произошло с Раглесом: уцелел ли тот или погиб вместе с Гьёртом и Иуалли. Несомненно было только, что и с предыдущим караваном, в котором находился Раглес, произошла аналогичная история, различался только финал. Приводил ли Раглес Юийдиалье караваны по доброй воле, заключив сделку с кьютским божком или же, попав в первый раз к нему в плен, был порабощен и использован — Дэвид не знал. Это наверняка знал Мерклон, отчетливо, с самого начала понимавший, куда и зачем они идут, и что ждет их в финале, но Мерклон теперь уже не сможет никому ничего рассказать. Разве

что подземные недра Тагиты посетит профессиональный некромант и реанимирует начальника охраны.

О некоторых подробностях Дэвид не рассказывал ни членам Гильдии, ни двум уцелевшим охранникам. Им совершенно необязательно было знать о том, как именно погиб Мерклон и в чьих руках находится теперь сердце демона, овеществленное сосредоточье его магической мощи. Возможно, представители Гильдии чувствовали, что он чего–то не договаривает — его расспрашивали снова и снова, заставляли повторять историю в мельчайших подробностях. Через несколько часов был вызван офицер городской стражи, и все пошло по новому кругу.

Отпустили всех троих на свободу только поздним вечером, предупредив, чтобы они и не думали в ближайшие дни покидать город.

Сегодня Дэвиду предстояло повторить свою историю, как минимум, ещё раз — должны были собраться родственники погибших. Грядущая встреча Дэвида совершенно не радовала, но имелась крохотная надежда на то, что хотя бы после этого власти города отпустят их на все четыре стороны.

Встреча была назначена в середине дня. Идти в полном составе смысла не имело, и поэтому, ещё с вечера, определились — Ильбрек отправляется продавать шемгаса на зоологический рынок, а Мейдж с Дэвидом будут общаться с родственниками. Так договаривались, но получилось иначе: Мейдж пропал вскоре после завтрака. К назначенному сроку он не вернулся, и Дэвиду пришлось идти одному.

— Все–таки смылся, гаденыш… — мрачно пробормотал Дэвид, двигаясь в центральный район Шэльёта. Циничная безответственность товарища порядком разозлила молодого колдуна. Погибли десятки людей, и их родственники имели право узнать, при каких обстоятельствах это произошло. А Мейджу, видите ли, жалко потратить на них немного своего личного времени.

Впрочем, уже через несколько кварталов дурное настроение Дэвида стало потихоньку рассеиваться. Город был умыт недавним дождем, воздух — чист и прохладен, солнце — яркое, но не слепящее — целовало улицы и черепичные крыши домов, отражалось в прозрачных оконных стеклах и цветных витражах. Прохожие — из которых к человеческой расе принадлежала максимум половина — кто поспешно, кто неторопливо, двигались по своим делам. На гномов, гоблинов и змеелюдей Дэвид не обращал особого внимания (уже привык), а вот грасдиров — крылатых демонов с жабье–крокодильими мордами — предпочитал обходить стороной. Грасдиры были не слишком умны, но зато сильны и агрессивны и часто использовались колдунами в качестве солдат или рабов. Со своей стороны грасдиры, не признававшие вегетарианскую диету, никогда не видели принципиальной разницы между говядиной и человечиной. В городах они вели себя прилично, но Дэвиду эти создания не нравились. Свое мнение, впрочем, он предпочитал держать при себе. Стоило только кому–нибудь публично усомниться в целесообразности пребывания в городах демонов–людоедов, как на правдоруба немедленно начинали сыпаться упреки в шовинизме и ксенофобии.

Вывеска одного из магазинов привлекла его внимание. Дэвид остановился, разглядывая витрину. Медленно поворачиваясь, в воздухе плыли богато украшенные колдовские жезлы, кольца с камнями, защитные амулеты. Стекла не было, его заменяло разлитое в воздухе радужное сияние, преграждавшее путь пыли и уличному шуму. Кроме того, свечение, концентрируясь вокруг выставленных на обозрение предметов, делало их более заметными, привлекательными для взгляда. Когда Дэвид протянул руку к одному из колец, сияние мягко оттолкнуло ее назад.

Поколебавшись, он зашел внутрь. Уличные звуки как отрезало. Все стены внутри были скрыты стеллажами, заполненными самыми разнообразными артефактами. Услышав звон колокольчика, продавец положил книгу, которую читал до этого, на прилавок, и с интересом посмотрел на потенциального покупателя.

— Хотите что–нибудь приобрести?

— Ммм… нет.

— Нет?

— Я сам хочу кое–что продать. Один… необычный камень.

— Позвольте взглянуть?

— Пожалуйста.

Дэвид положил на прилавок сердце Юийдиальи.

Избавиться от камня при первой же возможности он решил ещё в Пустошах. Камень был наделен огромной

силой, но эта сила не была пассивной и по–своему влияла на того, кто ею пользовался. Дэвид ясно ощущал это влияние на себе и когда выбирался из подземелья, и когда подчинял шемгаса — каждый раз, стоило ему обратиться к магии камня, как тот в свою очередь воздействовал на него. Первоначальное ощущение омерзения быстро притупилось; уже в городе Дэвид вдруг обнаружил, что не хочет расставаться с этой побрякушкой. Неосознанно он то и дело клал руку на кошель, в котором покоился мутный серебристо–розоватый кристалл, проверяя, на месте ли тот. Появилось желание пользоваться его силами ещё и ещё, контакт с энергетикой камня с устрашающей быстротой превращался в своеобразный вид наркотика: возникало ощущение нечеловеческой мощи и абсолютной уверенности в себе, но платой за это чувство служили изменения в гэемоне, природу которых Дэвид не понимал. Изменились и его сны: старые кошмары уходили из них, однако взамен приходили видения, которые вообще не могли принадлежать человеку. Он осознавал, что причина всех этих изменений может быть только одна. Камень являлся Предметом Силы, и эта Сила меняла своего носителя так, как было свойственно ей. При этом трансформации подвергались не только сознание и гэемон — сегодня утром, проснувшись, Дэвид заметил, что кожа на левой руке — к камню он прикасался именно левой — потемнела и покрылась пигментными пятнами, а ногти чуть изменили форму и заострились. Он вспомнил уродливый облик повелителя демонов и содрогнулся. Не это ли будущее его ждет, если он продолжит пользоваться магией камня и дальше? Однако Мерклон, чтобы добыть сердце демона, принес в жертву жизни нескольких сотен людей — и вряд ли кен Хезг сделал это для того, чтобы в результате превратиться в гигантскую многоногую лягушку с полудюжиной голов. Значит, эту Силу все–таки можно каким–то образом подчинить себе, перевести в иное качество?… Но если Мерклон и был способен проделать такую работу, то сам Дэвид не обманывался на свой счет. Он был слишком слаб и слишком мало знал о природе Сил, чтобы воображать, будто сможет как–то контролировать процесс настройки. Не он адаптирует магию камня «под себя», а камень — его.

Вместе с тем он все меньше и меньше хотел расставаться с этой вещью. В сердце демона была заключена огромная мощь… Все то, к чему он стремился и что мечтал обрести. Если бы ему только удалось овладеть этой мощью, он разом сделался бы ровней таким, как кен Хезг или Лэйкил кен Апрей — а возможно, и превзошел бы их. Было сильнейшее искушение отложить камень, спрятать до тех пор, пока он не накопит достаточно знаний, чтобы воспользоваться сердцем демона без вреда для себя. Всерьез рассматривая эту возможность, Дэвид вдруг понял, что обманывает сам себя. Он не сможет надолго расстаться с камнем — тот стал занимать слишком важное место в его мыслях. А если постоянно носить его с собой, рано или поздно — и скорее рано, чем поздно — возникнет ситуация, которая подтолкнет его вновь обратиться к запретной силе. Например, угроза для жизни. Вряд ли он сможет удержаться. Вместо того чтобы рисковать, он пойдет по более легкому пути — и, с неизбежностью, в конце концов превратится в чудовище; если не внешне, то внутренне. Он хорошо знал, как это бывает — история Лорда Ролега прочно врезалась ему в память.

От камня нужно было избавляться. Но как? Дэвид сомневался, что сможет разрушить столь мощный Предмет Силы, и, как назло, ни одного Ородруина поблизости не наблюдалось. Идея сбагрить кому–нибудь эту вещицу оформлялась постепенно, но только сейчас, натолкнувшись глазами на лавку артефактов, он окончательно понял, как следует поступить. Надежно и с выгодой для себя.

Продавец некоторое время рассматривал кристалл. Дэвид не вызывал Око, но чувствовал интенсивный ток энергий вокруг головы продавца. В магической лавке была установлена сложная система заклятий, и теперь, чтобы изучить артефакт, часть этой системы была активирована и привлечена к действию.

Наконец продавец оторвался от созерцания артефакта и спокойно взглянул на Дэвида.

— Сколько вы хотите?

— А сколько вы можете предложить? — ответил Дэвид вопросом на вопрос. Он понятия не имел, сколько на самом деле может стоить эта хреновина.

Несколько секунд они мерились взглядами. Дэвид постарался придать своему лицу выражение полнейшего равнодушия.

— Тысяча, — наконец произнес продавец.

За первый рейд через Пустоши Дэвиду заплатили в четыре раза меньше. К Джейназу он нанялся за триста сийтов, но этих денег, по понятным причинам, он так и не увидел.